- Я не знала, что сказать. Я не знала, что я могла сказать. Я чувствовала..., - она прерывается и плачет, взахлёб, даже не пытаясь скрыть этого.

У меня некий шок. Я не видела плачущую Ариану с пятого класса, когда мы подговорили Ники помочь нам проколоть уши, а Ники так нервничала, что её рука соскользнула и воткнула английскую булавку прямо в шею Арианы.

- Извини. Я виновата. Я была ужасной подругой. Может быть... может, было бы лучше...

Вся моя злость сменилась жалостью.

- Перестань, - говорю я. - Перестань. Ты была прекрасной подругой. Давай же, - говорю я, когда она перестаёт плакать. - Всё в порядке.

Даже не заметив, я уже подошла к ней. Когда я её обняла, то почувствовала её выступающие рёбра. Она такая худая, что кажется ненастоящей. Я думаю о птицах, скелетах и побеге.

- Извини, - говорит она снова и отступает, потирая рукой нос. Ариана выглядит уставшей, как будто не спала несколько дней. - Я только что все по глупости испортила.

- Добро пожаловать в клуб, - говорю я, что наконец-то заставляет её засмеяться. Похоже, что резкий, низкогортанный смех Арианы достался ей в наследство от дедушки-дальнобойщика, проехавшего всю страну и курильщика, выкуривающего всю свою жизнь по две пачки сигарет в день.

Фары, ненадолго ослепляя нас из-за поворота, говорят о приближающемся автомобиле. Только тогда я понимаю, какая тишина на улице. Обычно, даже в сумерки, дети носятся по дворам, кричат, играя с мячом, гоняются друг за другом по лесу. Но в тот момент, когда Шерил вытаскивает голову из окна пассажирского сиденья и вопит: «Юуухууу!», я вспоминаю, что мы с папой договорились поужинать сегодня.

Ариана сжимает моё запястье.

- Пойдём гулять, окей? Погуляем, только ты и я. Можем пойти поплавать в «Дринке» или ещё что-то придумаем.

Я состроила гримасу.

- С меня пока хватит «Дринка».

Ариана становится такой огорчённой, что я быстро добавляю.

- Конечно. Что-нибудь придумаем.

Даже произнеся это вслух, всё же я знаю, что этого не будет. Мы никогда не строили планов. Тусоваться с Арианой было частью моего ритма, так же обыденно, как лечь спать. Как будто авария разрезала мою жизнь. Сейчас всё делится на ДО и ПОСЛЕ.

Сигналит папа. Он ещё не выключил фары, и кажется, что мы на экране кино. Ариана поворачивается к машине, поднимает руку к глазам, но не движется. Мои родители всегда любили Ариану, но с тех пор как она сбрила половину волос на первом курсе старшей школы и начала жульничать с мастерами тату, чтобы бесплатно сделать татуировку, они стали испытывать к ней неприязнь. «Какой стыд!», - любит говорить мама. – «Она была такой милой девушкой!»

Сейчас моя очередь извиняться.

- Извини, - говорю я. - Очевидно, папа решил забрать меня на ужин.

Ариана закатывает глаза. Я рада, что она перестала плакать, сейчас она больше похожа на ту, какой была раньше .

- Я понимаю, поверь.

Родители Арианы развелись, когда ей было 5 лет, и с тех пор у нее было отчимов и «дядей» больше, чем я могла вспомнить.

- Не забудь, что я обещала о встрече, ладно? Позвони мне в любое время. Я серьезно.

Она так старалась, что я заставила себя улыбнуться.

- Конечно.

Она поворачивается и идет обратно к своему автомобилю, немного морщась, от света фар автомобиля моего отца. У меня появилось отчаянное желание побежать за ней, скользнуть на переднее сидение её машины и попросить нажать на педаль газа, нырнув в темноту, оставляя папу и Шерил и эту кучу сонных домов и пустых газонов позади.

- Ари! - зову я.

Когда она смотрит, я поднимаю пакет.

- Спасибо.

- Без проблем,- она улыбается, хотя по-прежнему выглядит грустной.