— Моя мама умерла, — сказал Дуги. Он впервые заговорил о ней в присутствии Рэйни. — Поэтому я живу в другой семье. Пока что-нибудь не сожгу. Людям это не нравится.

— Зачем ты поджег мамину фотографию, Дуги? Думаю, ей это не понравилось бы.

— Мама умерла, — повторил Дуги, будто Рэйни чего-то не понимала. — Мертвые ничего не чувствуют. Им не может что-то не нравиться.

Потом он посмотрел Рэйни прямо в глаза и разорвал фотографию на две части. Та уловила намек: в представлении Дуги мертвые были счастливее живых. Но она готова была поспорить: стоит ей заглянуть в его тайник как-нибудь в другой раз — и она найдет там аккуратно склеенный снимок. Потому что Дуги по-прежнему принадлежал к миру живых и не разучился чувствовать, как бы ненавистно ему это ни было.

Рэйни с Дуги вернулись к лестнице. Поскольку им нечем было разбить лампы, оставался единственный выход.

— Дуги, если ты сядешь мне на плечи, то сможешь дотянуться до ламп?

У того сверкнули глаза.

— Да!

— Я возьму веревку и обмотаю тебе руки, — сказала Рэйни. — Ты залезешь ко мне на плечи и попытаешься разбить лампы кулаком или выкрутить их.

— Да.

Поднять мальчика оказалось гораздо труднее, чем она думала. Дуги уселся на верхней ступеньке, Рэйни стояла тремя ступеньками ниже. Он вытянул ноги. Она отклонилась назад и осторожно усадила его себе на плечи, потом очень медленно выпрямилась. Согнутыми в локтях руками Рэйни придерживала его за щиколотки. Связанные запястья ограничивали свободу действий и делали невозможным контролировать каждое движение мальчика. Она представила себе, что будет, если Дуги слишком сильно отклонится назад и оба они рухнут с лестницы.

Рэйни уже готова была что-то сказать, но в последний момент прикусила язык. Дуги в большинстве случаев был непредсказуем, и ей не хотелось подавать ему никаких идей.

Он поерзал у нее на плечах, пытаясь устроиться поудобнее, и сообщил:

— Порядок.

Рэйни очень осторожно начала подниматься по ступенькам.

— Ну? — задыхаясь, спросила она. Шея у нее болела, ноги подгибались.

— Я могу до них дотронуться, — торжествующе провозгласил Дуги.

— Тогда приступай.

Она почувствовала, как он потянулся вверх, в черную пустоту у них над головами. В какой-то момент тяжесть на ее плечах уменьшилась, и Рэйни поняла, что Дуги, должно быть, висит, держась за металлическую решетку. Она услышала скрип, потом вниз посыпалась пыль. Рэйни прикусила губу, чтобы не чихнуть.

— Лампы не выкручиваются, — выдохнул Дуги.

— Тогда разбей их. Просто разбей. Нам нечего осторожничать. Только поторопись, Дуги.

Странное, болезненное ощущение в левом боку возникло снова, как будто по ноге пробежали электрические искры. Левое колено свело судорогой; на секунду Рэйни испугалась, что упадет. Она стиснула зубы и постаралась преодолеть боль. Господи Иисусе, хоть бы сейчас… Хоть бы сейчас…

Она чувствовала, как по руке что-то течет: это открылись раны, Рэйни истекала кровью.

А потом раздался звон битого стекла.

— Есть! — Дуги разбил одну лампу, затем вторую.

— Слава Богу! — Она спустилась ступенькой ниже, наклонилась вперед и поставила мальчика на ноги. — Отличная работа. Теперь нам нужно только…

Дверь подвала открылась. Рэйни увидела ослепительный свет, и на его фоне — фигуру в черном. Она инстинктивно прищурилась и вскинула руки, чтобы заслонить глаза.

— Черт возьми! — произнес мужчина.

— Дуги, беги! — крикнула Рэйни и бросилась вверх по лестнице, целясь плечом в дверь, как раз в тот момент, когда похититель опомнился и попытался ее захлопнуть.