Мосли пристально посмотрел на него:

— Сейчас я ничего не буду комментировать.

А потом, когда раздался еще один дружный стон, он пожал плечами:

— Что вы хотите от меня услышать? Один из следователей погиб. А что касается Лорейн Коннер и Дугласа Джонса… молитесь. Вот и все, что я могу сказать. Все, кто тут есть, помолитесь за них.

Глава 44

Среда, 13.12

Вода уже покрыла ее руки, когда Рэйни вдруг почувствовала, что замок поддается. Она повертела ручку, и дверь распахнулась — вода хлынула в прачечную, увлекая Рэйни за собой.

Ее прижало к дальней стене; она была слишком слаба, чтобы действовать. Наконец ей удалось подняться на ноги и вернуться в подвал. Дуги по-прежнему прижимался к перилам. Рэйни неуклюже потянула его. Мальчик был без сознания. Его голова упала ей на плечо, губы посинели, щеки были пугающе холодными. Она прижала его к груди, словно огромную куклу, и пошатнулась — ее собственные руки и ноги дрожали от холода и усталости.

В прачечной было темно, дверь, ведущая в кухню, закрыта. Может быть, похититель уже стоял за ней — или бежал по коридору, привлеченный шумом.

Рэйни уложила Дуги на стиральную машину и попыталась открыть третью дверь — изо всех сил встряхнула ее, попробовала отпереть замок. Дверь не поддавалась. Рэйни стучала по ней кулаками и плакала от досады. Свобода была так близко! «Выпустите меня из этого дома!» — мысленно молила она.

В конце концов Рэйни села в угол и принялась ждать неизбежного — когда ворвется похититель, набросится на нее с кулаками, возможно, опять использует электрошок. Она замерзла, обессилела, левая нога совсем онемела. Рэйни подумала, что, возможно, потеряла Дуги.

Она заплакала еще сильнее, теплые слезы потекли по щекам, и внезапно Рэйни разозлилась. Они же выбрались из подвала, черт возьми! И больше она не собирается вести себя как загнанное животное. С нее хватит.

Рэйни взяла Дуги на руки и бросилась к средней двери. Отворив ее ударом ноги, влетела на кухню. Там было пусто и темно. Рэйни подождала, но ничего не услышала и стала рыться в серванте в поисках оружия. Она нашла нож для чистки овощей — этого вполне достаточно.

Вода продолжала литься в комнату, журчала вокруг ног, стоять на скользком линолеуме было трудно. Рэйни вышла из кухни и быстро двинулась по застланному ковром коридору, постоянно оглядываясь.

Она сунулась в первую же дверь. За ней оказалась спальня. Рэйни быстро положила Дуги на кровать. Подождала, прислушалась. Никаких шагов. Зажав нож в распухших, замерзших пальцах, она принялась перепиливать шнур на запястьях. Плохо было то, что он слишком глубоко врезался в тело. С другой стороны, она почти ничего не чувствовала. Лезвие рассекло тугой нейлон и задело кожу. Но в ту секунду, когда шнур лопнул, ей уже было все равно. Наконец она могла пошевелить пальцами. Могла растереть онемевшие руки о бедра. Тысячи нервных окончаний начали мучительно оживать. Рэйни охватила радость. Боль — это жизнь. Жизнь — это хорошо.

Теперь нужно было сделать еще кое-что. Во-первых, заняться Дуги. Она рывком придала ему сидячее положение, стащила с него мокрую одежду и закатала мальчика в толстое одеяло, словно гигантский рулет.

— Давай, Дуги, — шептала она, яростно растирая ему руки и ноги. — Не бросай меня.

Зубы у Рэйни начали стучать, ее собственное тело по-прежнему теряло драгоценное тепло. Она ненадолго оставила Дуги, чтобы порыться в ближайшем шкафу, потом в комоде, и нашла старую мужскую рубашку, от которой пахло спортивной раздевалкой. Рэйни слишком замерзла, чтобы обращать на это внимание, и не раздумывая сбросила мокрую футболку. Когда фланель коснулась тела, ощущение было как от чашки горячего какао или уютного тепла камина.