Общепрофессиональные дисциплины: история отечественного кино, история зарубежного кино, теория кинодраматургии, основы кинорежиссуры, фильмопроизводство.

Общегуманитарные дисциплины: философия, эстетика, история, история религии, экономика и право, история русской литературы, история зарубежной литературы, иностранный язык.

Мужской состав группы (то есть все, кроме Нади) смотрел на Ирочку с восхищением, а на Лося – с завистью: умеет подруг выбирать! И никто, даже Лось, не догадывался, что Ирочка работала оператором компьютерного набора в частном издательстве, а по вечерам шила на заказ. И искренне считала себя неудачницей.

Это началось ещё в детстве. Выученное назубок стихотворение Ира не могла рассказать у доски, теряясь от устремлённых на неё взглядов и напрочь забывая слова. На уроке стеснялась тянуть руку, хотя знала ответ. Потому что одноклассники дразнили её гундосой за её вечно заложенный нос: результат закаливания, которое Ирочкиным родителям порекомендовала врач-педиатр, и они старались из всех сил, и вышибали клин клином, не вспоминая о пословице: «Заставь дурака молиться, он и лоб разобьёт».

Молоко из холодильника, когда болит горло. Нарядные лёгкие ботиночки, когда другие дети в сапожках и валеночках. Купание вдвоём с папой, когда ещё не открылся сезон, и мама кричит с берега: «Хватит, ей уже хватит, Игорь!», а Ирочка просит папу поплавать ещё, ей весело и совсем не холодно. После купания волейбол на берегу, и мяч, то и дело улетающий в воду – беги, дочка, лови, а то уплывёт! Мяч она доставала в три гребка, обратно получалось дольше: плыть с мячом тяжелее. А утром следующего дня у неё начинался насморк, и кашель, и горло… Ничего, пройдёт.

На уроках Ирочка предпочитала молчать, отказываясь от заслуженных пятёрок, лишь бы не слышать мерзкий шепоток: «Опять гундосая загундела». По этой же причине она игнорировала факультативные занятия для отстающих по физике и химии, и до сих пор не понимала, что такое электрический ток и что такое валентность. Зато читать умела с четырёх лет, и сказки запоминала дословно. Она была девочкой с секретом, девочкой-шкатулкой, и никто кроме родителей не знал, на что она способна и что умеет делать.

Поступить во ВГИК у неё получилось, помогли связи родителей, ну и деньги, конечно, помогли. А вот работать по специальности не получилось, не смогла устроиться. Денег хватало, а счастья не было, и жизни не было. Из-за своей робости и всегда опущенных глаз (ей слишком хорошо помнились насмешки одноклассников) Ирочка не могла поддержать беседу, и её считали нелюдимой.

Дружила она только с Димой Лосевым, с которым жила в одном подъезде. Надежды на то, что дружба перерастёт в нечто большее, не было никакой: Лось был верным другом и никудышным женихом, и его интерес к Ирочке был как строчка из песни: «Люблю тебя я до поворота, а дальше как получится»

«До поворота» Ирочке не хотелось, а в загс Лось не приглашал, да и другие не приглашали, так что – приходилось притворяться оптимисткой, довольной жизнью. Получалось хорошо, не зря она окончила ВГИК, всё же чему-то научилась. И никто не догадывался, как ей не хочется возвращаться домой – в однокомнатную тесную квартирку на первом этаже, доставшуюся от бабушки.

Ирочка жила здесь с двадцати четырёх лет, оформила право на наследство и переехала от родителей. Потенциальные женихи у Ирочки сменялись один за другим, и когда она наконец поняла, что им нужна вовсе не она, Ирочка Романенко, а её квартира, в которой было уютно, чисто, сытно и удобно (ключевое слово), – когда Ирочка это поняла, жить стало скучно и тоскливо, а из женихов остался один Лось, который помнил Ирочкину бабушку и с которым у них были общие воспоминания (о бабушке).

Ирочке льстило близкое знакомство с «настоящим» спортсменом, жившим, к тому же, по соседству. Дима её любил, был потрясающе нежен, а ещё он был потрясающе необязателен и надолго пропадал (поскольку Ирочка у него была не одна).