Аусонио опустилась на колени перед девушкой, разрезала ножом веревку на шее, перевернула тело и начала делать искусственное дыхание.

– Есть еще выходы? – крикнула Францискович охраннику.

– Только один, позади, за углом. Направо.

– Карауль эту дверь, – велела она Аусонио.

Францискович побежала в заднюю часть здания, на ходу вызывая по мобильному подкрепление. И тут она увидела в конце коридора мужчину и прицелилась ему в грудь.

– Господи, – прохрипел старик уборщик, выронив швабру.

– Из этой двери кто-нибудь выходил?

– Нет, мэм.

– Как долго вы здесь находитесь?

– Не знаю. Может, минут десять.

В зале опять раздался грохот – убийца продолжал баррикадировать дверь изнутри. Францискович подошла к задней двери. Подняв пистолет, осторожно повернула ручку. Дверь была не заперта.

– Нэнси? – шепнула она в микрофон микрорации.

Аусонио ответила с дрожью в голосе:

– Диана, она мертва. Я все перепробовала.

– Он все еще в зале. Я его слышу.

– Ну, так давай его брать. – Голос у Аусонио окреп.

– Нет, подождем подмогу. Ничего не предпринимай.

Тут она услышала, что мужчина крикнул:

– У меня здесь девушка. Только суньтесь, я ее прикончу.

– Мы не собираемся этого делать, – прокричала Францискович, – но и вы никого больше не трогайте.

В зале прогремел выстрел.

– Это ты? – крикнула Францискович в микрофон.

– Нет, – ответила напарница. – Думаешь, он ее пристрелил?

– Не знаю. Откуда мне знать?

– Диана, – прошептала Аусонио, – надо проникнуть в зал.

Перед Францискович вновь возникла жуткая картина: двери в коридор открываются, и бледный свет падает на посиневшее, холодное, как зимние сумерки, лицо жертвы.

– Скажи охраннику, что нам нужен свет в коридоре.

– Включит, как только скажу, – через пару секунд сообщила Аусонио. – Готовность на счет “три”. Считай.

– Раз. – Францискович вцепилась в ручку. – Два. Три!

Она ворвалась в зал в тот самый миг, как яркий свет залил коридор.

– Ни с места! – крикнула она в пустой зал.

Францискович увидела около полусотни складных стульев.

Четыре или пять валялись на спинке и на боку, но это не походило на баррикаду, он их просто расшвырял. Справа была низкая сцена, на ней стояли усилитель и два динамика.

Помещение, в сущности, представляло собой герметически закрытый куб. Окон не было. Отверстия для вентиляции – всего сантиметров пятнадцать в диаметре. Никаких люков на сцене, никаких других выходов, кроме главного и пожарного, через который ворвалась Францискович.

– Эй, – громко окликнули их из коридора, и они разом обернулись. – Приехали “скорая” и полицейские. – Это был охранник. Он спросил: – Вы его взяли?

– Его здесь нет, – произнесла Аусонио дрожащим голосом.

Женщины стояли в оцепенении, безуспешно пытаясь понять, каким образом убийца скрылся из комнаты, из которой не было выхода.

2

– Он слушает музыку.

– Да нет, просто музыка играет сама по себе.

– Так значит, музыка? – пробормотал грузный, средних лет детектив Лон Селлитто, входя в спальню Линкольна Райма. – Интересное совпадение.