– А потом появилась я.

Он кивает.

– Когда ты вернулась, у нас были сотни членов во всех филиалах в совокупности, и мы росли с каждым днем. Дом закончил Массачусетский технологический институт и задался целью искоренить будущие денежные трудности, обкрадывая воров – «белых воротничков», которых я ему подгонял, между делом пополняя наш арсенал и вербуя новых братьев. Месть Роману был вопросом времени, но когда ты сюда приехала, а Шон и Доминик узнали о тебе, они вдруг решили, что взяли тебя под контроль.

Я киваю, прекрасно зная эту историю.

– Ты знаешь, что я искал своего биологического отца, вот почему мои мысли больше занимала Франция.

Я киваю.

– Когда я до него добрался, его уже было не спасти. Я так и не узнал, кем он был на самом деле.

– Мне очень жаль.

– Все нормально. – Тобиас опускает взгляд, и я понимаю, что нормального в этом нет. – Я просто не мог оставить его в том состоянии, в котором нашел.

– Ты сделал доброе дело.

– Думаешь? – Он сглатывает. – Не знаю. То, как моя мать о нем отзывалась… – Тобиас качает головой. – Не знаю.

– За ним осуществляли уход, а это уже хорошо.

Он кусает губы, глядя на меня, и я понимаю, что разговор об этом закончен.

– Когда я узнал, что происходит, о том, что они тебя скрывали, я прилетел домой, чтобы со всем этим разобраться. И черт… – Тобиас проводит руками по волосам, и я сопротивляюсь желанию коснуться его. Он смотрит на меня виноватым взглядом, а потом отворачивается.

– Я наказал их не только из за тебя. Мне пришлось напомнить им, почему мы вообще это начали. Я отправил их жить к одному из доверенных партнеров во Франции. Он направил их интерес во благо нашему делу, посвятил во все мои намерения, пока я изменял ход нашего первоначального плана. Я был в шаге от победы, когда мы с тобой заключили сделку.

Я до сих пор не могу понять, как мне относиться к всеобщему предательству и к чувству вины за то, что была наследницей Романа.

Тобиас вздыхает, кладет книгу на шезлонг и зажимает руки бедрами.

– Я понимал твою потребность заботиться о ней, Сесилия. Ты и без того многое пережила. И, вернувшись, я, поддавшись гневу, обвинил тебя во всех грехах. Ты не должна была становиться частью всего этого.

– Ты постоянно об этом твердишь, но все вышло совсем иначе.

– Да, потому что я позволил себе раствориться в тебе так же, как и они.

Я кусаю губу, в глазах щиплет.

– Я понял, что чересчур сильно хочу защитить тебя от всего, потому что ты была такой невинной. Когда я впервые тебя увидел, ты была девочкой, которая не подозревала, что ее отец нечист на руку. И такой я всегда тебя считал, вплоть до того дня, когда встретил возле бассейна.

Все изменилось, когда наши жизни переплелись.

Он опускает глаза и моргает, стряхивая снег с ресниц.

– Ты вселяла в меня ужас, как ничто в жизни. Из нескладной своевольной девчонки ты превратилась в самое прекрасное, самое сильное искушение, с которым я когда либо сталкивался. Я был так зол, что они узнали о тебе и скрыли от меня. А потом я оказался сбит с толку, когда предстал перед приводящей в сильнейшую ярость девушкой и получил отпор. – Тобиас качает головой. – Но ощущение было, будто мне дали под дых, от новости…

– От новости, что я была с ними.

Тобиас мрачно кивает, в его голосе с каждым словом звучит все больше горечи.

– Я держался поодаль и присматривал за тобой. У меня и в мыслях не было, что у нас что то будет. Но когда ты вышла на ту поляну с кулоном на шее и стала звать их по имени, я разозлился.