Склонил Искра голову.

— Пришёл ты, — сказал. — Что ж, вот я. Хочешь — кровь мою пей, хочешь — мясо ешь, хочешь — говори, слушать буду.

Опустился Ворон на валун, вцепился в камень когтями — кровь из камня потекла.

— Э, — сказал человеческим голосом, — пришёл ты. За мной иди. Дед тебя ждёт.

— Не поспею я за тобой, — ответил Искра. — Ты летишь, я по земле иду, а шаги тут медленны, словно в воде.

— Успеешь, если захочешь, — сказал Ворон, взмахнул крыльями и взмыл ввысь.

Переглянулся Искра с медвежонком — схватил медвежонок его пастью за малицу и вперёд потянул. Обнял его Искра за шею — и тут же подхватил обоих чёрный вихрь, взлетели они над серыми снегами, и понесло их вперёд, будто пушинки.

Смотрел Искра сверху, далеко видел. Берег моря видел — где тёмная вода в серые скалы бьётся, а на берегу келе-тюлени чьё-то мясо едят, то ли кита, то ли кого другого. Богатое стойбище видел: то ли мёртвые там живут, то ли сильная нежить, не разобрать. Круглое озеро увидал: лежит среди пепельных снегов, как плошка, вода в нём тусклая, чёрный вихрь рябь на ней поднял. А неподалёку от Круглого озера тордох стоит из белых шкур — багровое марево над ним повисло, как над пожарищем.

У белого тордоха ворон на землю опустился — сам ростом с тордох. Улёгся вихрь — и Искра ногами о землю с размаха ударился, медвежонок опять к боку его прижался: увидали оба, что к шестам у тордоха два громадных медведя привязаны арканами из человеческих волос. Морды у медведей внимательные, как у людей, багровые сполохи в глазах плывут, а тела — злая метель; почувствовал Искра в них силу беспощадной зимы.

Но не оробел — понял.

Из тордоха Тихая Птица вышел. В парке из седой волчьей шкуры — и седая коса до самой земли, лицо иссохло, руки — как совиные лапы, но глаза горят, словно у волка под холодной луной. Мудро, недобро.

— Пришёл ты… — сказал Тихая Птица.

Однако и тут не испугался Искра. Рад он был деда видеть — и чуял сквозь подземный шаманский морок его человеческую суть.

— Пришёл, — ответил. — Давно хотел прийти, да сил не хватало у меня. Давно хотел спасибо тебе сказать — за медвежонка и за то, что отсюда помогаешь мне.

Помолчал Тихая Птица — думал.

— Вырос ты, — сказал, наконец. — Вижу, как маленький келе к тебе жмётся. Отдам тебе медведей, сам Ворон поможет — но не забудь: шаман за дар свой в ответе и за духов своих в ответе. Слишком ты ещё молод — да ничего, видно, не сделаешь: понадобятся силы тебе. Домой, к Круглому озеру возвращайся.

— Запомню, — сказал Искра. — И домой вернусь, как только смогу.

И в тот же миг почувствовал он, как на плечи его тяжёлые ладони опустились — а чутьём догадался: не ладони это, а лапы Ворона. Громадное крыло перед ним весь Нижний мир заслонило, хлестнули перья по лицу — словно тальниковыми прутьями наотмашь, словно струёй кипятка, до жгучей боли — и вышвырнула боль Искру назад в Срединный мир.

Еле глаза открыл Искра — веки тяжёлые, тело тяжёлое, будто мокрым снегом набито, а половина лица горит нестерпимо. Копьё, учитель и товарищ, смотрит встревоженно:

— Далеко ты на сей раз улетел, Искра. Еле-еле я твоё дыхание слышал — думал, совсем ты это тело оставил. А потом увидел, как на лице у тебя эти перья проступили — и понял: сам Ворон тебя отметил. Силу дал?

Улыбнулся Искра еле-еле:

— Силу дал.