– Она моя мать, я хочу забрать ее домой, – сказал я.

Бабища громко и нарочито наигранно прыснула со смеху.

– Сын! Вы поглядите! – звонко и возмущенно шлепнула она себя по толстым бедрам. – Родственничек объявился! А где же ты раньше был? А, сын? Твоя мамка чуть с голоду не померла! А мы ее выходили, приютили. Теперь мы ее семья, выходит! Усек? Проваливай давай! Тебя, виреборнийского подонка, издалека видать. Наша Айна не из Виреборна.

Я спокойно выслушал ее вопли и только хотел было ответить, как в разговор вклинился одноногий:

– А что ж ты сын сразу то не признал мать? – зло сощурив глаза, поинтересовался он. – Ты ведь к ней подходил в прошлый раз. И что? Не узнал? А почему же? А потому что нет у Айны никакого сына! Никого нет. Понял? Она сама нам сказала!

– Немая и сказала? – проигнорировал я его визг, здесь что то явно не сходилось.

Одноногий агрессивно скривился и потянулся к деревянной ноге, явно желая снять ее и использовать как оружие.

Я словно бы невзначай раздвинул плащ и положил руку на рукоять меча.

– Не советую, – холодно предупредил я.

Одноногий и бабища покосились на стражников у городских ворот. Неужели собираются звать на помощь?

Нет, драться с калеками или объясняться с городской стражей в мои планы никак не входило. Поэтому я решил поступить иначе.

– Дам десять золотых, если отведете меня к ней, – сказал я.

Бабища как то странно сверкнула глазом, а затем заглянула мне за спину.

Одна из женщин с младенцем, который, как выяснилось при ближайшем рассмотрении, был просто искусно сделанной куклой, резко двинулась с места и направилась вдоль улицы, пока не скрылась в подворотне.

– И что это значит? – поинтересовался я у одноглазой. – Неужели вам не нужны десять золотых?

Она зло зыркнула и сердито проговорила:

– Засунь себя в зад свои десять золотых. Айна за неделю приносит в два раза больше.

Ну, теперь мне окончательно стало ясно, что происходит. А еще я понял, что одноглазая едва ли главная. У попрошаек есть хозяин. А еще догадался, куда так быстро шмыгнула женщина с куклой. Потому без промедления двинулся следом под недоумевающие взгляды попрошаек.

Быстро я нагнал женщину, которая уже не притворялась, а несла куклу как сумку с продуктами. Слежки она не замечала, слишком спешила, петляя укромными улочками и то и дело сворачивая в закоулки.

В конце концов, она привела меня в квартал, где жили зажиточные горожане Агармы. Возле одного из домов с высоким каменным забором, из за которого едва виднелась высокая черепичная крыша, она и остановилась. Женщина занесла руку, чтобы постучать в ворота, но прежде чем это сделать, вдруг задумала осмотреться.

Мы встретились взглядами.

Перепугавшись, она громко затарабанила в дверь, а я быстро двинулся к ней.

В тот миг, когда я оказался рядом, ворота чуть приоткрылись и женщина только было хотела шмыгнуть внутрь, как я, резко ухватив ее за плечо, отодвинул и протиснулся в проход сам, попутно вытаскивая меч.

Я сразу преодолел несколько метров от ворот, чтобы застать находившихся во внутреннем дворе врасплох, а заодно выиграть для себя время и успеть оценить обстановку. И сделал я это явно не зря, за воротами топтались двое крепких парней в легких латах и при оружии. Мое вероломное вторжение для них явно стало неожиданностью.

– Ты чего, ошарганел? – быковато спросил один из них и начал тянуться к мечу.

В этот же миг во все еще не закрывшиеся ворота протиснулась женщина и завопила:

– Он виреборниец, ходил и расспрашивал про нашу Айну! Он явно задумал скверное! Денег предлагал! Работать мешал! Вынюхивал все!

Лица парней в мгновение приняли суровый враждебный вид.