– Почему? – спросил Торн.

– Потому что они хотят смерти ее дочери… – догадался Хопер.

– Да, – кивнула Филия.

– Как все просто, – развел руками и снова скривился от боли Хопер. – Проклятье. Как все просто. Неизвестная, но великая колдунья умаляет жатву, насылает проклятье на меня, принимает большую его часть на саму себя, гонит меня по дорогам Берканы, и все для того, чтобы спасти собственную дочку.

– Ты считаешь, что это недостаточный повод? – спросила Филия.

– Не знаю, – скрипнул зубами Хопер.

– Да провалиться им всем на этом месте! – вдруг заорал Торн. – Древняя книга! Трижды пришедший! Мертвый менгир, который мертв только потому, что уперся в древнюю часовню! Возможно, среди ее камней осталось что-то подобное камням в ваших браслетах. Но какого демона? Если Коронзон на их стороне, они могли бы разрушить часть стены без всякой жатвы, вытащить эту часовню до последнего камня и растереть их в пыль! Даже смешать с дерьмом и бросить в море! Зачем эти смерти? Зачем жатва?

– Ты не понимаешь, – улыбнулась Филия. – Даже если ты сотрешь камень в пыль, пыль-то никуда не исчезнет. Если ты сожжешь ее и обратишь в стекло, в пепел – она снова никуда не исчезнет. Да и не в менгире дело.

– А в чем? – не понял Торн.

– В этом, – постучала себя по лбу Филия.

– В этом? – закрыла лоб ладонью Рит.

– О чем вы, – схватилась за лоб Гледа.

– Метка, – прошептала Филия.

– Что значит эта ваша метка? – спросил Торн.

– Это знак… – с трудом поднялся на ноги Хопер. – Амма сказала, что грядет воплощение. Они подобрали три сосуда. Один основной. Два запасных. Филия, Гледа, Рит. Они пригнали в Опакум трех умбра. Чтобы принести нас в жертву. Я, Раск, Амма. Так что, не знаю, может твоя мать, Филия, и вела меня сюда для чего-то, но жнецы были согласны с этим ее выбором. Убийство умбра – настоящее убийство – это источник большой силы. А вот что будет дальше, я еще не знаю…

– Она говорила… – внезапно прошептала Гледа. – Что-то всплывает у меня в голове. Они хотят пробудить бога. Одного из богов. Им нужен человек. Почему-то воплощение может быть только в человека. В особого человека.

– Который устоит перед жнецом, – понял Хопер. – Но который плоть от плоти этой земли.

– Чтоб я сдох, – Торн вытер пот со лба. – Что ты хочешь этим сказать? Что одна из этих девчонок станет богом?

– Нет, – мрачно произнес Хопер. – Одна из этих девчонок отдаст свое тело богу. А сама сгинет. Сотрется.

– Которая именно? – напрягся Торн.

– Та, знак которой запылает пламенем, – ответил Хопер. – Мне так кажется. Это может быть кто угодно. И Филия, и Рит, и Гледа.

– Только через мой труп, – схватился за рукоять меча Торн.

– Это как раз легко, – махнул рукой Хопер и посмотрел на побледневшую Филию. – Так зачем же меня вела в Опакум твоя мать? Чтобы спасти самого себя, тебя или кого-то еще?

– Она сказала, что ты будешь знать, – прошептала Филия.

– Даже так… – вздохнул Хопер.

– Будьте вы все прокляты, – проговорил Торн. – С вашими жнецами, умбра, богами, менгирами и проклятиями.