– Убей, – ответил Кар, понимая уже, что слова эти лишь эхо давних, произнесенных когда-то императором, что звучат они на этот раз бессильно и жалко. – Я не стану противиться.

Эриан не шевельнулся.

– Уходи.

Кар молча пошел к выходу. В последний миг задержался.

– Что будет с пленными, Эри?

– Не сегодня, – ответил император.

Кар вышел, остановился, невидяще глядя перед собой. Впереди страшным памятником лежало поле сражения, и тучи воронья хрипло кричали, прославляя людской обычай убивать друг друга большими компаниями. За спиной клонилось к закату солнце того же дня, когда Кати рано утром выскользнула из его палатки, оставив тоскливый холод смерти и любви, что не смела быть. Казалось, с тех пор прошло несколько лет. На губах застыли кровь и гарь.

Вечер и ночь он провел с магами. Добился, чтобы им освободили удобное место под лагерь, в ложбинке меж холмов, где негустые заросли осин могли послужить и топливом для костров, и хоть каким-то укрытием от посторонних глаз. Воины с храмовыми значками расположились вокруг широким кольцом, но близко не подходили. Из вещей у магов оставалась только одежда на плечах – остальное пришлось бросить на пути от Злых Земель. Буквально разграбив имперский обоз, Кар добыл хлеб и мясо, крупу, посуду, мыло, бинты, одеяла и несколько палаток. В них разместили тяжелораненых. Переговорив со жрецами, Кар позволил применять магию – исключительно для излечения, и сам работал до глубокой ночи, исцеляя раны, поднимая безнадежных и воскрешая тех, кого еще можно было воскресить. Силу он не берег. Она, все еще бурлящая внутри огненным колесом, была хуже любого проклятия, Кар с радостью отдал бы ее всю. Когда добровольные кашевары из полукровок и младших магов обнесли всех немудреной, но горячей пищей, с ранами, угрожающими жизни, было покончено. Беспокойный сон постепенно сморил магов. Только сейчас Кар до конца понял, как измучены они долгим соседством с ими же освобожденными тварями, каким облегчением стала для них возможность заснуть, не опасаясь проснуться в роли чьего-то позднего ужина. Возможная смерть от рук дикарей едва ли могла их теперь напугать.

Сам Кар не хотел ни есть, ни спать – непривычная наполненность Силой подавила в нем телесные потребности. Он до рассвета просидел, привалившись спиной к поваленному осиновому стволу и глядя на далекие огни разведенных жрецами костров. Там, у костров, не спал никто. Еще дальше, но все же слишком близко для больного сердца, не спал император. Кар знал, что он молча стоит на коленях перед мертвым телом. Ни о чем не просит, ничего не ждет, лишь иногда встает, чтобы зажечь новые свечи, обходит вкруг палатки, разминая затекшие ноги – и вновь падает на колени.

А здесь, посреди уснувшего лагеря магов, напротив Кара сидели и не спали двое. Сильный Лэйн, последний выживший член Совета, и лохматый насупленный мальчик, почти уже юноша. Моурет. Оба молчали, и Кар тоже не находил в себе сил заговорить. Наконец Моурет заснул, уронив голову на плечо Сильного. Лэйн бережно уложил его в траву, накрыл одеялом. Кар благодарно кивнул. До утра оба не произнесли ни звука и не сомкнули глаз.

Утром над миром воцарились скребущие звуки вгрызавшихся в землю лопат, шлепки земляных комьев и удары сбрасываемых в общие могилы тел.