— Думай что хочешь, Элисон.

— Я только надеюсь, что ради разнообразия ты поведешь себя умно.

— Я стараюсь. А пока скажи мне: ты или твой юрист пока не придумали, как мы можем прищучить этого мерзавца за литературное воровство первой степени?

— Нет, Дэвид, пока… ничего. Он перекрыл все ходы.

Когда истекла неделя, я уже начал думать, что Флек действительно непобедим. И я начал впадать в отчаяние. Подходил срок уплаты алиментов (оставалось три недели), а у меня не было никакой возможности заплатить даже половину. Это означало, что Люси, скорее всего, отыграется, запретив телефонные переговоры с Кейтлин. Поскольку я не могу позволить себе услуги Уолтера Дикерсона в суде (и где бы то ни было тоже), она раздавит меня в наносекунду… С Уиллардом Стивенсоном тоже возникала проблема. Несколько дней назад он позвонил мне из Лондона, чтобы познакомиться и спросить, нравится ли мне жить в его коттедже. Попутно он сообщил, что вернется в Штаты примерно через два месяца, так что…

Но разве я смогу найти что-нибудь в Мередите на двести восемьдесят долларов в неделю? Самое дешевое жилье в городе стоило не меньше восьмиста долларов в месяц. А это означало, что если с жильем как-нибудь да решится, то на остальное (электричество, газ и еда) я должен буду тратить по восемьдесят долларов в неделю. Нереально…

Проиграв этот трагический сценарий в голове, я уже представил себя бездомным, распростертым на лос-анджелесском бульваре, с написанным от руки плакатиком: «Когда-то я был знаменит…»

Наконец Марта позвонила. Это случилось вечером в пятницу… через десять дней после нашей встречи. Она позвонила в магазин примерно в шесть часов. Тон был отрывистым, деловым.

— Прости, что я так надолго пропала, — сказала она. — Я уезжала.

— У тебя есть какие-нибудь новости?

— Когда у тебя выходной?

— В понедельник и вторник.

— Ты можешь освободить понедельник полностью?

— Разумеется.

— Отлично. Я заеду за тобой в коттедж около двух.

И она повесила трубку, прежде чем я успел ее расспросить.

Первым моим побуждением было сразу же перезвонить ей и потребовать, чтобы она рассказала, что происходит. Но я знал, что в лучшем случае этот звонок только навредит. Поэтому мне ничего не оставалось, как считать часы до понедельника.

Она приехала вовремя, машину поставила напротив входа. И выглядела она снова восхитительно: короткая красная юбка, обтягивающая кофточка, та же джинсовая куртка, что и на прошлой неделе, те же простые очки и та же старомодная камея на шее, о которой я забыл сказать.

Я встретил ее в дверях. Она широко улыбнулась, и эта улыбка заставила меня усомниться, что у нее хорошие новости. Затем она быстро поцеловала меня в губы и одновременно сжала руку. Я подумал: многообещающе… но одновременно сбивает с толку.

— Привет, — сказала она.

— И тебе привет. Я правильно распознал намек на хороший юмор?

— Кто знает. Ты настаиваешь на такой одежде?

На мне были старые джинсы «Левайс», футболка и рубашка на молнии.

— Поскольку я не в курсе, что мы собираемся сегодня делать…

— Могу я внести предложение?

— Внимательно слушаю.

— Я хочу, чтобы сегодня ты мне позволил руководить всем.

— Под этим ты имеешь в виду…

— Я имею в виду, что ты не задашь мне ни одного вопроса по поводу того, что я делаю… и в то же время ты будешь делать все, о чем я попрошу.

— Все?

— Да, — сказала она и ухмыльнулась. — Все.