Женя упрямо шла вперед в надежде встретить Лилю или Владимира Петровича. Коридор повернул еще раз налево, и Женя почти столкнулась с молодой женщиной, выкрашенной под ненатуральную блондинку, сосредоточенно подслушивающую под массивной дверью. На ней был белый, туго накрахмаленный передник, и Женя поняла, что это прислуга.

Женщина, почувствовав на себе взгляд, резко выпрямилась и обернулась:

— Вы кто? — Она с удивлением оглядела Женю.

— Я врач «скорой помощи», — неуверенно промямлила Женя, отметив про себя, что актриса она никакая. — Здесь кому-то плохо?

— Здесь всем плохо! — Со злорадством и неожиданной прытью женщина подскочила почти вплотную к Жене и жарко зашептала ей прямо в ухо: — Я их всех ненавижу! Богатые ублюдки! Молодая шлюха сперла бриллианты у старого козла, вот он и бесится: весь дом обшарил и всех нас обыскал! Не сучку свою подозревает, а прислугу! — Лицо ее вдруг исказилось страхом, и она в ужасе замолчала.

Женя повернулась туда, куда было обращено лицо женщины, и увидела, как медленно открывается тяжелая дубовая дверь. Не успела она опомниться, как оказалась в комнате за этой дверью, так и не разобрав: вошла ли она сама или ее втолкнула горничная с противным старушечьим голосом.

В комнате было сумрачно, и откуда-то лилась тихая щемящая мелодия. Дневной свет едва пробивался сквозь тяжелые бархатные шторы темно-вишневого цвета. На полу лежал ядовито-красный пушистый ковер. Прямо перед Женей стоял стол, по правую сторону от которого в кресле сидела женщина, и Женя не сразу поняла, что это Лиля: у нее были закрыты глаза, а малиново-красные блики комнаты подчеркивали ее мертвенную бледность.

Напротив Лили, с другой стороны стола, тоже в кресле, сидел Власов и с интересом рассматривал свои ботинки. Из-за стола едва виднелся Красовский. Женя не сомневалась, что это он.

— Что вам здесь нужно? — Его голос был негромким, но мурашки побежали у нее по спине.

Она плохо видела в этой сумрачной комнате в своих темных очках, а потому разглядеть Красовского ей никак не удавалось.

— Я врач, — на этот раз не моргнув глазом солгала Женя.

— Врач? — ехидно переспросил Красовский. — Убирайтесь отсюда, вас никто не звал!

В его голосе послышалась угроза, и Женя на мгновение растерялась.

— Что? — непроизвольно вырвалось у нее.

Красовский вдруг вышел из-за стола и подошел к Жене почти вплотную. Теперь она смогла рассмотреть его. Он был небольшого роста, имел округлые формы тела, тонкие черты и детское выражение лица. Огромные светлые глаза с пушистыми ресницами что-то смутно напоминали Жене. Она уже встречала в своей жизни подобный тип людей, похожий на взрослых детей: все они были эгоцентричными, капризными и злопамятными. Они часто играли окружающими их людьми, как в детстве — солдатиками. На Красовском были черный костюм, черная рубашка и жемчужного цвета галстук с изумительной булавкой в виде крупного бриллианта в платине. Бриллиант мерцал загадочным светом, и Женя завороженно уставилась на него, не в силах отвести взгляд.

— Вы что, не поняли? — Красовский наклонился к самому лицу Жени и с интересом посмотрел на нее.

— Не поняла что? — Женя тянула время по инерции, совершенно не понимая, зачем ей это нужно, рискуя при этом выглядеть очень глупо.

Красовский оглядел ее с ног до головы, усмехнувшись и переглянувшись с Власовым. Потом он подошел к креслу, на котором сидела Лиля. Ее веки слегка дрогнули, и она, открыв глаза, тупо скользнула взглядом по Жене.

— Если вы, как утверждаете, врач, — Красовский сделал многозначительную паузу, снова переглянувшись с Власовым, — то приведите в чувство мою жену, ей что-то нездоровится, не так ли? — Он нагнулся к Лиле и заглянул ей в лицо.