Рядом с тем местом, где она стояла, я увидел четкую линию, словно выжженную на земле. Вот через нее, ведьма и не могла переступить. А еще я заметил, что пространство за этой линией слегка искажается, словно воздух в том месте поддернуть рябью.

Было больно: огнем горели захваченные порождением магии лодыжки, горела содранная кожа на пятой точке, и хорошо еще, что подтаскивало меня к ней в таком положении, неизвестно, что бы я делал, если бы она меня перевернула. Перед чертой магический хлыст на мгновение замер, а затем рванул вперед прямиком к стоящей с воздетыми вверх руками девушке. Подобное магическое действие давалось ей нелегко — на хорошеньком личике ясно проступали бурые полосы от хлынувшей из носа крови. Не понять, что она приложила такие усилия вовсе не для того, чтобы продолжать вести со мной светскую беседу, мог только полный идиот. Несмотря на потерю памяти, идиотом я явно не был. Стиснув зубы, я крепко сжал меч, приготовившись ударить первым. Я точно не принадлежал к тому типу мужчин, которые считали, что бить женщин недопустимо. Еще как допустимо и даже рекомендуемо, особенно, если от этого зависит твоя жизнь. А моя жизнь явно зависела от того, успею я ударить первым, или упущу свой единственный шанс и буду размазан тонким слоем по полу этой, уже надоевшей мне до оскомины, пещеры. К тому же я посчитал слишком унизительным умирать вот так — без штанов.

Эва тяжело дышала, и когда я был достаточно по ее ощущениям близко, она всплеснула руками, распахнула глаза, и плеть распалась водопадом колючих жалящих брызг. Они попадали мне на лицо, на руки и доставляли определенный дискомфорт, но думать об этом было некогда, и в тот момент, когда она сделала шаг в мою сторону, сверкая голубыми глазами, я сумел вскочить на ноги. Почему-то я ждал, что вскочу красивым слитным прыжком, но на самом деле я скорее неуклюже поднялся, продолжая крепко сжимать меч, к счастью, достаточно быстро для того, чтобы колдунья не сумела сориентироваться. Эва поняла, что я задумал, потому что вместо того чтобы броситься ко мне, отпрыгнула назад, быстро бормоча очередное заклинание. Ждать, когда мне продемонстрируют еще один образчик магического искусства, было совершенно не ко времени, поэтому я в один прыжок преодолел разделяющее нас расстояние, и выбросил руку с мечом вперед. Великолепная сталь клинка вошла ей прямо под левую грудь.

Мы не были к этому готовы. Я не представлял, что могу вот запросто прирезать молодую, красивую женщину. Несмотря на опасность, грозившую мне, убивать ее я не хотел, просто… так получилось. Если быть честным, я не слишком переживал, и уж точно слезы лить по ночам вряд ли буду, но это было не запланировано, а потому не слишком приятно: будучи магиней, Эва вполне могла помочь мне вспомнить, если бы я применил достаточную аргументацию в свою пользу. Сейчас же она вряд ли сможет мне чем-то помочь. С дырой в сердце редко помогают, кому бы то ни было.

Эва была не готова к тому, что я сумею сбросить ее чары, а также сумею собраться, после применения ею магии, настолько, чтобы атаковать. Она так сильно понадеялась на магию, никогда не подводившую прежде, что совершило несколько серьезных ошибок, а за ошибки нужно было платить.

Мы стояли совсем близко друг к другу, и ее кровь стекала по моей руке, щедро поливая разгорающиеся все сильнее камни рукояти. Хотя Эва оказалась ниже меня, ее макушка упиралась мне в подбородок, она подняла голову и наши взгляды встретились. На будущее нужно запомнить, что никогда нельзя смотреть в глаза магу, особенно это правило касалось умирающих магов. Эта мысль стрелой пронеслась у меня в голове, а потом…

Очевидцы редко описывают удары молнии, наверное, потому что после этих ударов редко кто выживает. А те, кто все-таки выживают, не могут описать свое состояние, потому что в этот момент пребывают в благословенном забытьи.