Эти новые ограничения были признаком ухудшения положения иудеев. Нашелся человек, который был настолько безрассуден, что написал и опубликовал на эту тему резкий памфлет, который был признан еретическим. Говорят, что публикация этого памфлета положила конец терпению королевы. Утверждают также, что ее поторапливал Фердинанд, который хотел, чтобы богатства еретиков попали в руки государства. Как бы там ни было, в сентябре 1480 г. Изабелла дала приказ кардиналу и Томасу Торквемаде назначить инквизиторов. Таковыми стали доминиканцы Мигель Морильо и Хуан Сан-Мартино из Севильи, известные своей непримиримостью по отношению к ереси. В октябре того же года Фердинанд и Изабелла издали указ, предписывающий подданным оказывать инквизиции всякое возможное содействие.

В связи с этим многие новообращенные решили бежать из Севильи, чтобы найти убежище во владениях аристократов, таких, как герцог Мединский, где, как полагали беглецы, они будут в безопасности. Вскоре они поняли, что сделали глупость. Инквизиторы заявили, что если люди решили бежать, значит, они виновны. Для инквизиции подозрение само по себе часто являлось основанием для осуждения.

Герцогу Мединскому, маркизу Кадисскому и другим знатным людям, которые дали приют новообращенным, инквизиция предписала выявить беглецов и передать их в свое ведомство для следствия. Не исполнившие это предписание сами объявлялись заподозренными в ереси. Таким людям угрожало отлучение от церкви. Вскоре тюрьмы инквизиции заполнились арестованными, и она готова была начать свое кровавое дело.

Некоторым гражданам Севильи трудно было понять происходящее, привыкнуть к ужесточению законов после периода относительной терпимости. Некоторые марраны в Севилье за несколько лет передышки, как это водится у их народа, успели разбогатеть.

В Севилье был Диего де Сусан, обладатель огромных богатств, миллионер, один из самых влиятельных людей в городе. Увидев впервые мрачную процессию инквизиторов, он решил, что этим босоногим монахам можно помешать изменить жизнь в городе.

Он собрал друзей, также влиятельных граждан, и обратил их внимание на то, что они популярны в городе, который сделали богатым, что они богаты сами, и у каждого из них много слуг, и если все они объединятся, то смогут общими усилиями изгнать инквизиторов из Севильи. Ему удалось убедить друзей поддержать его.

Может быть, эти люди добились бы своего, если бы не случай. У Диего де Сусана была дочь, известная в Севилье своей красотой. У этой девушки был любовник-христианин, которому она рассказала о заговоре.

Инквизицию это происшествие обрадовало. Теперь инквизиторы смогли арестовать всех самых влиятельных граждан Севильи и доставить их в свою резиденцию, монастырь Св. Павла, по обвинению в ереси.

Шесть из них были признаны виновными, и напуганные жители Севильи стали свидетелями первого мрачного аутодафе (дословно — «акт веры», публичная казнь еретиков. — Пер.), еще не отличавшегося той помпезностью, какая будет потом. Осужденные были облачены в позорные желтые одежды и несли свечи. Они шли под усиленной охраной, чтобы никто не помог им бежать. Процессию возглавлял босоногий доминиканец со знаменем инквизиции. За ним попарно шли фамильяры (служащие инквизиции, выполнявшие полицейские функции. — Пер.), затем — осужденные под охраной. Замыкал шествие отряд доминиканцев во главе с Охедой. Из монастыря все шествие направилось в собор, где отслужили мессу, а Охеда произнес проповедь. Наконец, процессия отправилась на Габладские поля, где и состоялась казнь первых жертв инквизиции.

Даже Андерс Бернальдес, поборник инквизиции, признает, что де Сусан умер как христианин; если это так, то нелепым является утверждение другого сторонника инквизиции, Гарсии Родериго, будто Охеда приложил много усилий к тому, чтобы осужденный раскаялся.