Дом, который вдова унаследовала после смерти супруга, представлял собой довольно неказистое, выбеленное снаружи строение, построенное в смешанном французско-вест-индийском стиле. В нем было два этажа, по шесть комнат на каждом, и навесы по бокам над верандами, окружавшими верхний и нижний этажи со всех четырех сторон. Здесь также была пристройка, которую называли «холостяцким крылом». Она по традиции отводилась старшему сыну в семье или использовалась для проживания бедных родственников и гостей. Стены состояли из вертикальных балок со множеством щелей между ними, заткнутых комьями глины, перемешанной с конским волосом и мхом.

Их встретила экономка-мулатка и двое ее девочек-подростков. Они занимали комнатку на первом этаже дома. По-испански они, похоже, совсем не понимали, но донья Луиза на вполне сносном французском языке живо растолковала бывшей любовнице своего мужа, кто она такая и зачем сюда приехала. Мулатка поначалу заупрямилась, но скоро ей пришлось смириться с тем, что нужно прибрать в комнатах, подогреть воду для купания и приготовить ужин.

Донья Луиза быстро почувствовала себя как дома и даже вошла во вкус, стремительно носясь взад и вперед по анфиладе комнат и распределяя помещения. Для себя она выбрала угловую спальню, для Рефухио отвела апартаменты, сообщающиеся напрямую с ее собственными. Пилар была выслана в одну из комнат в передней половине дома, отделенную от спальни Рефухио гостиной. Балтазара и Исабёль Луиза поселила в «холостяцком крыле», вместе с Энрике и Чарро. Распределив все так, что лучше всего устроенной оказалась она сама, донья Луиза приказала мулатке и ее дочерям перетаскать багаж в приготовленные комнаты.

— Нет.

Это возражение, простое, но решительное, исходило от Рефухио.

— Что такое? — Донья Луиза повернулась к нему, и ее брови удивленно приподнялись.

— Прости меня, но я не согласен. Все это очень мило с твоей стороны, ты заслужила нашу горячую благодарность за оказанное нам гостеприимство. Но, к моему глубокому прискорбию, я вынужден отменить твои распоряжения. Я отвечаю за своих людей и прежде всего должен позаботиться об их безопасности.

Любезности доньи Луизы как не бывало. Она сделала нетерпеливый жест.

— Так что тебя не устраивает?

— Я предпочел бы, чтобы рядом был тот, кто зависит от меня и во мне нуждается.

— Например? — резко спросила хозяйка.

— Мы с Пилар будем жить в одной комнате.

— Да, но…

— Никаких «но». Мне также кажется более разумным разместить остальных в главной части дома. Я наметил для Энрике комнату рядом с твоей. Спальню напротив — для Балтазара и Исабель. Чарро займет оставшуюся спальню на передней половине дома.

— Что за наглость! Не бывать этому! Того и гляди, ты начнешь еще приказывать мне.

— Вовсе нет. Ты вольна в своих поступках. Если наше присутствие в твоем доме тебе неприятно, мы найдем другое жилье.

Рефухио и Луиза, стоя в противоположных углах грязноватой, слабо освещенной комнаты, сверлили друг друга взглядом. В это время остальные переминались с ноги на ногу и развлекались тем, что рассматривали корявые стены, бугристый пол, окна, наглухо закрытые ставнями, разномастную, грубо сколоченную мебель и одинокие предметы оловянной и фаянсовой посуды, предназначенные для украшения убогой, невзрачной обстановки. Пилар старалась не поднимать головы, однако украдкой переводила взгляд с настороженного лица Рефухио на бледную физиономию вдовы. Пилар, конечно, знала о размолвке между Эль-Леоном и Луизой, но не подозревала, что эта размолвка настолько серьезна.

Вдова не выдержала первой. Ее даже передернуло от злости.

— Да делай что хочешь! — завопила она. — Год назад ты был совсем другим.