Осознание этой мстительной стороны своей натуры было тревожным моментом саморефлексии, которая заставила его разглядеть уныние под внешне безмятежным выражением лица Скарлетт.

Беспокойство пронзило его.

- Ты устала? Хочешь вернуться домой?

- Нет, - сказала Скарлетт после недолгого колебания и снова улыбнулась. - Люди сказали бы, что Регина заставила меня бежать, а они и без того достаточно сплетничают обо мне.

- Так ли это? Я ничего не замечаю. - Конечно, ему и Скарлетт не избежать косых взглядов и разговоров за спиной, но он предполагал, что Скарлетт справлялась с их дурной славой, потому что всегда была стойким солдатом.

Однако он чувствовал в ней напряжение, пусть даже она тщательно это скрывала.

Серебряное платье, которое она надела, было потрясающим и любовно облегало ее фигуру, но Хавьеро вдруг увидел, что это броня. Тонкая кольчуга с защитными оборками на шее.

Скарлетт сознавала, что на нее напали? Неужели она боролась с этим с самого начала?

Нахлынувшее волной желание защитить Скарлетт заставило его положить руку ей на спину и притянуть ближе к себе.

- Мне все равно, что думают люди. Если ты устала, мы поедем домой.

- Я в порядке, - настаивала она, сжимая его прохладные пальцы и уклончиво улыбаясь. - Ты слышал, как кто-то спросил ее, называл ли ты меня своей невестой? Она стала источником свежих сплетен и была вынуждена признать, что у нее был шанс выйти за тебя замуж, но она его упустила. Ты не мог бы придумать более изощренной мести, даже если бы постарался.

В другое время Хавьеро, возможно, оценил бы иронию ситуации, но он был взбешен тем, что Скарлетт не говорила с ним откровенно о своих проблемах. Она готова поделиться с ним своим телом, но не шрамами, которые его мир оставлял на ее коже.

- Если ты с чем-то борешься, я ожидаю, что поделишься со мной, - сказал он.

- Я способна за себя постоять. - Ее подбородок упрямо приподнялся, как было всегда, когда она скрещивала с ним меч.

Точно так же она сводила его с ума, действуя жестко и непоколебимо против любого давления, которое он на нее оказывал. - Это даже не стычка. Не беспокойся об этом.

Он не хотел волноваться. В глубине сознания он все еще думал о ней как о своем враге. Однако она также была матерью его сына. Его любовницей. Скоро он сделает ее своей женой.

Пока кружил ее на танцполе, он следил своим единственным глазом за окружающей обстановкой, позволяя дикому зверю внутри себя отправлять смертельное предупреждение любому, кто подумает, что может укусить его женщину и уйти безнаказанно.

«Красавица и Чудовище… кто из них кто…»

Это замечание продолжало принижать самооценку Скарлетт, потому что под гневом скрывалась боль и - она поморщилась, признав это, - позор. Она была зверем. Вот о чем она все время думала. Она не была хорошим человеком. Сначала она оставила мать, брата и сестру на произвол их отца-садиста, сбежала в университет, а затем в Грецию.

Она могла приводить какие угодно доводы, объясняя свою работу на Нико, но Нико не был столпом общества. Он ужасно относился к Хавьеро, эгоистичный, требовательный и жестокий. Неудивительно, что Хавьеро ненавидел ее за то, что она работала на его отца.

Теперь она была ужасной матерью, которая не могла утешить своего ребенка.

Доктор заверил ее, что Локк здоров, что это «просто колики», но она перепробовала все рекомендации, которые смогла найти в Интернете, и, похоже, ничего не помогло.

Хавьеро, вероятно, чувствовал это и сокращал их общение. Это должно было принести облегчение, а вместо этого заставило ее думать, будто он не хотел, чтобы его видели с ней.

По крайней мере, он все еще хотел целовать ее, прикасаться к ней. Он делал это каждую ночь, и у обоих прерывалось дыхание от блаженства.