Опустошение, которое угрожало окутать ее, было знакомым - тяжелым и удушающим.

- Мы не будем ссориться из-за этого, - твердо сказал он. - Но скажи, почему ты не подняла этот вопрос раньше, чтобы я сумел помочь тебе найти решение?

- Его нет! Каждый вариант - это паршиво. Как мне поступить? Отказаться нанять кого-нибудь, чтобы моя мать потратила последние средства и жила впроголодь? Потому что так и будет. Выгнать ее из дома, которым владею, если она ввяжется во все это? Должна ли я платить за адвоката, который поможет отцу выйти из тюрьмы, чтобы он воспользовался привязанностью матери и снова начал распускать руки? Он попытается шантажировать меня, ты же знаешь. Он манипулирует моими страхами, чтобы выжать из меня всю кровь. Ты не захочешь быть женатым на всем этом, Хавьеро.

Она уронила голову на руки, изнемогая от одного только воображения.

- Скарлетт, у меня есть очень хорошие адвокаты.

- Я уже пробовала, - с горечью сказала она. - Меня называют эгоистичной, бессердечной, и все это подразумевает, что я ужасная дочь. Защищая свою мать, я одновременно причиняю ей боль. Это невозможно.

- Ну ты же не настаиваешь на его хорошем поведении, не так ли? - спросил он безжалостным тоном, которого Скарлетт не слышала от него с тех пор, как они воссоединились. - А вот твой муж - тиран. И я выдвину обвинения, если он хотя бы косо посмотрит, не то что руки распускать. Последствия для него будут ужасными, если что-то пойдет не так.

- Хороший коп, плохой коп? - Скарлетт моргнула в изумлении от мысли, что было бы таким облегчением позволить кому-то другому взять на себя роль злодея. - Ты действительно сделаешь это для меня?

Он покачал головой.

- Конечно, я бы сделал это для тебя. - Он наклонился вперед, нахмурившись. - И все, что тебе нужно сделать, - просто попросить меня. Как мне это тебе объяснить?

Но единственное, в чем она нуждалась больше всего на свете, он никогда не даст ей.

«Отдай мне свое сердце. Люби меня».

Слова дрожали на ее губах, и она не произнесла их.

- Но я не знаю, как быть с тобой и не дать себя уничтожить, - призналась она.

Хавьеро вдохнул, как будто она вонзила нож ему в живот.

- Я люблю тебя, Хавьеро, вот в чем проблема. - Ее ресницы увлажнились. - Я люблю тебя и хочу отдать тебе все: мое сердце, мою независимость, моего сына. Я хочу жить в твоем доме, и носить твое кольцо, и даже быть милой с твоей матерью. Отдать все, до последней капли гордости. Но что получу взамен? - спросила она с болью. - Ты вообще умеешь любить, если все, чему вас когда-нибудь учили, - ненависть?

- Вот так ты признаешься мне в любви? - Зрачок в его глазу поглотил весь цвет радужной оболочки. - Ты говоришь это на одном дыхании с тем, в чем обвиняешь меня. В неспособности любить тебя так же сильно, как ты любишь меня?

- А ты способен?

- Да, черт бы тебя побрал, только ты в это не веришь!

Она вгляделась в его лицо, желая поверить ему.

Заметив ее колебания, Хавьеро вскочил, с грохотом опрокинув стул. Его лицо исказилось от ярости. Он огляделся. Она боялась, что он в одно мгновение очистит палубу от мебели, сбросив ее в море.

Она вжалась в свое кресло, застыв от дурного предчувствия и затаив дыхание.

- До последней капли гордости? Это и есть цена? Черт побери, Скарлетт! - С этими словами он ушел.

Глава 11

Скарлетт не знала, что сказать. Она очень долго сидела, прижав стиснутые кулаки к щекам, с колотящимся сердцем. Возможно, это была ее вина. Может быть, пошатнувшаяся самооценка лишила ее способности считать себя привлекательной и достойной любви.

Когда появилась няня, Скарлетт с благодарностью приняла Локка. Сын принес ей утешение на несколько минут. Она продолжала обнимать малыша, а он повернул голову в сторону гидросамолета, который приземлялся неподалеку.