А с какой добротой Серафина относилась к людям! Кельвин не переставал этим восхищаться. Она всегда искала в словах более глубокий смысл, постоянно выискивала причины, по которым совершен тот или иной поступок.

Полуребенок, невероятно чистая и невинная…

«И уж, конечно, любой мужчина может только мечтать о такой жене», — размышлял Кельвин, пока лошадь уносила его все дальше и дальше.

Он вспомнил о магарани и пришел к выводу, что во многих отношениях Серафина напоминает индийских женщин — такая же женственная, милая, преисполненная сострадания к людям.

Ее постоянная готовность учиться выгодно отличала ее от девушек-англичанок ее круга, которые были высокомерны, самоуверенны и не прислушивались к чужому мнению.

Только теперь Кельвин понял, как несчастна была Серафина, как она страдала, и все из-за его глупости!

— Я должен ее догнать! — воскликнул Кельвин.

И, не отдавая себе отчета в том, что делает, пришпорил своего коня.

В полдень сделали привал, чтобы напоить лошадей и дать им немного отдохнуть.

Яхан собрался было купить в деревне, возле которой они остановились, что-нибудь поесть, однако Кельвин сказал, что есть он не хочет, только пить.

Хотя он не успел позавтракать, голода не чувствовал.

У него было одно желание — как можно скорее догнать Серафину.

В таком же спокойном темпе, какой взяли с самого начала, они продолжали свой путь весь день, который выдался довольно жарким. Когда лошади начали уставать, Кельвин понял, что скоро стемнеет. На лице его появилось озабоченное выражение, что заставило слугу с тревогой взглянуть на него.

В каждой деревне, мимо которой они проезжали, Кельвин справлялся о том, не проезжала ли здесь двуколка с госпожой, и неизменно получал утвердительный ответ.

На окраине маленького городка они увидели гостиницу при почтовой станции.

Такие гостиницы можно было встретить в Индии повсюду. Их строили специально для европейцев, с тем чтобы те могли при необходимости переночевать.

Иногда они были довольно внушительных размеров, но эта оказалась совсем маленькой, и Кельвин с первого же взгляда понял, что в ней всего две спальни и общая столовая.

На заднем дворе имелась хижина для хозяина гостиницы и конюшня.

Гостиница эта располагалась в саду, где росли яркие, необыкновенные цветы.

— Придется остановиться здесь, — сказал Кельвин слуге.

Войдя в калитку, он задал себе вопрос, где остановилась Серафина.

Оставалось надеяться, что у Амара хватило ума найти для нее какую-нибудь приличную гостиницу.

По дороге Кельвин не оставлял без внимания и те гостиницы, в которых они с Серафиной останавливались по пути в Удайпур, в надежде увидеть ее там, хотя он понимал, что это маловероятно.

Если бы она там остановилась, ей наверняка пришлось бы объяснять, почему она путешествует одна.

Кроме того, могло случиться и так, что хозяева тех гостиниц, в которых Серафина останавливалась вместе с Кельвином, посчитав ее появление без мужа несколько странным, под каким-нибудь предлогом задержали бы ее.

«Скоро мы ее догоним», — подумал Кельвин, объезжая гостиницу, чтобы поставить лошадь в конюшню.

Подъехав к ней, он глазам своим не поверил — двуколка!

Лошадь из нее уже выпрягли, оглобли лежали на земле. Кельвин спешился и увидел, что из дверей конюшни на него смотрит Амар.

— Амар! — позвал он. — Где госпожа?

— Она легла, сагиб. Как хорошо, что вы приехали!

Кельвин с облегчением вздохнул.

Все! Спешить теперь больше некуда.

Он нашел ее!

— Как себя чувствует госпожа? — спросил он.

— Немного устала, сагиб. Дорога была длинная.