— Мне не будет стыдно! — ответил я, рассматривая это костлявое чудовище, имеющее обыкновение впиваться ногтями в лицо при малейшем (…).

— Что ж! Охотно верю, дорогой муженек, — сказала Адора. — Но Крошка — это наш шанс. Кто знает, что может произойти, когда она клеит марки в офисе Роксентера? Он может захотеть ее и (…) на своем столе, когда мисс «Вселенная» не смотрит. А если Крошка будет хорошо знать свое дело и у Роки (…) на месте, то он может избавиться от (…) стремления подчинить всех своему комитету по психиатрическому регулированию рождаемости.

Вот почему воспитание молодежи — наша первейшая обязанность, что бы ты ни думал по этому поводу. Кроме того, она будет еще фотографировать.

— Не обращай на меня внимания, — сказала Крошка, умоляюще подняв на меня большие карие глазищи. — Обещаю сидеть тихо и хорошо себя вести. Я люблю быть зрителем, но обещаю не хлопать. Честное слово.

Спорить с пятью женщинами невозможно. Я распахнул халат, и Майк, высокая, немного побледнела.

— Господи! — только и вымолвила она.

Когда стало ясно, что она боится приступить к делу, все заявили, что ждать тут нечего. Они схватили ее, стянули с нее строгий пиджак, перевернули ее и вытряхнули из брюк. Мужская рубашка пролетела по воздуху, а вслед за ней отправилось белье. Скрывающий грудь корсет угодил в мусорную корзину.

— После сегодняшней ночи, — сказала ей Адора, — ты больше не захочешь его носить, никогда.

Потом она подошла ко мне и подтолкнула:

— Давай, дорогой! Действуй!

Верхняя половина кровати в виде ракушки затряслась, и Кэнди поспешно вцепилась в нее, чтобы удержать от падения.

Лицо лесбиянки по имени Майк сияло от восторга, когда она произнесла:

— Так это правда! О, ты просто великолепен!

Наконец-то меня оценили! Она…

Вспышка!

На какое-то мгновение мне показалось, что нас ослепил голубой свет двигателей готовящегося к посадке корабля и сейчас мы все потеряем сознание. Но этого не произошло. Я огляделся.

Крошка! В руках у (…) был фотоаппарат со вспышкой! Она просто сделала снимок.

К черту ее. С удвоенной решимостью я вернулся к делу.

— О, мой сладкий! — простонала лесбиянка по имени Майк.

Адора снисходительно улыбнулась.

Милдред трясла головой в такт воплям лесбиянки по имени Майк, чей голос дрожал от страсти:

— Мне еще никогда, никогда, никогда не было так хорошо. Ты настоящий мужчина!

Я ухмыльнулся от гордости и сосредоточился, а она продолжала стонать подо мной.

Вспышка!

Снова! (…) вас всех подери, меня это отвлекает!

Я сжал зубы и начал снова.

Крошка сражалась со своим фотоаппаратом.

Я погладывал на нее одним глазом. Я должен довести дело до конца!

Кровать ходила ходуном, верхняя половина собралась упасть, но Кэнди ее удержала.

Я немного расслабился, оттягивая момент, а потом насмешливо взглянул на Крошку. Я победил!

Адора захлопотала вокруг лесбиянки по имени Майк. А та, приходя в себя, говорила:

— Да, о да, действительно! Просто восторг! Конец царапанью и щипкам. Они для идиотов.

Настала очередь Милдред. Но, честно говоря, мне было не по себе. Нервы.

Кэнди была очень мила. Она отвела меня в душ, пустила воду и помогла вымыться.