С высоты четвертого этажа девушке вдруг открылось впечатляющее зрелище: восходящее солнце освещало двор, который заполонили многие сотни конных воинов.

— Кто они? — шепотом поинтересовалась она.

— Монтгомери из Англии, Шотландии, Ирландии и Франции. Их было бы больше, если бы мои американские родственники успели переплыть океан.

— Джеми, — выдохнула Эксия, — ты сделал это ради меня?

— Это и еще многое. Я люблю тебя, Эксия. Я люблю тебя всей душой. Я люблю тебя больше золота, больше себя самого. — Замолчав, он прикоснулся губами к ее щеке. — Ты идешь со мной… жена?

— Да, — ответила она. — Я следую за тобой, муж мой, куда бы ты ни шел.

— Письма, — ответил Джеми, вынимая кожаный кошель, потертые края которого свидетельствовали о том, что его хозяину пришлось преодолеть долгий путь через море и горы.

Находясь в добровольном изгнании, они почти не получали вестей из внешнего мира, и это радовало Эксию. Она боялась услышать, что отец докопался до центра Земли, чтобы найти ее, что Джеми грозит расправиться с людьми отца, если те осмелятся приблизиться к их дому. Но больше всего она боялась того, что отец объявит огромную награду за голову Джеми.

— Эксия, — в сотый раз терпеливо уговаривал ее муж, — ребенку вредит то, что ты живешь в постоянном страхе. Эксия с усилием села.

— Раз эти письма нашли нас, то и он найдет. Джеми прекрасно понял, кого она подразумевает под «он», и, утомленно вздохнув, сел на край кровати.

— Их переслали моему дяде, а тот отправил их с человеком, которому доверяет.

— Уверена, что за ними следили.

— Да, — насмешливо согласился Джеми, — и, без сомнения, к ночи я буду мертв. Да не смотри ты на меня так, Эксия! Это шутка.

Прошло несколько минут, прежде чем он развязал тесемки на кошеле и вывалил его содержимое на покрывало. Увидев два письма, Эксия мгновенно узнала почерк своего отца.

— Он нашел нас, — ахнула она.

— Нет, его письмо нам переслали. Эксия, да не прячься ты под одеялом. Распечатай письмо и узнай, что он хочет.

— Он будет грозить нам смертью. Он…

— Это от Франчески, — прервал ее Джеми, протягивая второе письмо.

Эксия на секунду лишилась дара речи. Она ничего не слышала о кузине с тех пор, как отец разделил их по прибытии в Лондон. Все ее попытки что-нибудь разузнать о Франческе оказывались тщетными.

— Какое читать первым? — поинтересовался Джеми.

— То, которое от Франчески, — ответила Эксия, желая отдалить момент, когда будет оглашен ультиматум отца.

Джеми улыбался, когда распечатывал письмо Франчески, но едва он пробежал глазами первые строки, его лицо изменилось.

— Ад и пламя! — пробормотал он. Эксия выхватила у него листок.

"Дорогая кузина, — вслух прочитала она, — я знаю, ты всегда считала меня беспомощной и глупой, поэтому мне хочется сообщить тебе, что я кое-чему научилась у тебя. После того как Джеми увез тебя, твой отец пришел ко мне и все рассказал. Да! Все было именно так: он пришел именно ко мне, чтобы поговорить. Он выглядел не сердитым, а печальным — уверена, потому что над ним висела сделка с Болингброком. Мне известно, какие ходят о нем слухи: и то, что никому не под силу навязать ему невыгодную сделку, и то, что слово Перкина Мейденхолла является достаточной гарантией какой-либо сделки.

О Эксия, не знаю, откуда я взяла силы сделать то, что сделала.