— Что вы собираетесь делать с Норико?

— Ничего такого. Пальцем ее не тронем. Просто побудет у нас, пока ты от своей затеи не откажешься.

— А тебе известно, что это называется «похищение»?

— Ой, как страшно, — засмеялся неизвестный. — Только девчонка сама с нами поехала, по своей воле. И дома у нее знают, и в школе.

— Постой, не вешай трубку! Мне надо с вами встретиться! — Но в трубке уже раздались гудки.

Адзисава решил немедленно бежать в «Шлем», в тот самый бар, который служил для «Бешеных псов» местом сборищ. Этот подонок Наруаки все-таки добрался до Норико! Может быть, удастся что-нибудь узнать в «Шлеме»?

Он был уже у двери, когда его окликнула Ёрико, собиравшаяся идти в школу:

— Папа, ты куда?

— Я скоро вернусь. А ты иди на уроки. Только не одна, подожди кого-нибудь из ребят.

— Папа, не ходи! — крикнула Ёрико. Она снова чувствовала опасность, но Адзисава должен был идти — Норико попала в беду.

— Ничего, девочка. Я скоро.

— Тогда возьми меня с собой!

Адзисава заколебался, но ненадолго.

— Ладно, ладно. Марш в школу! — строго приказал он.

6

Китано уже не сомневался в том, что Фусако Макино сознательно давала ложные показания. То ли ее подкупили, то ли запугали, но она нарочно вводила следствие в заблуждение. Все это было настолько шито белыми нитками, что полиция, несмотря на оказываемый сверху нажим, не решилась арестовать Адзисаву. Однако, если дать им время, они построят на основе этого лжесвидетельства целую насквозь фальшивую версию, и тогда прокурор даст санкцию на арест. Китано решил всерьез заняться опровержением показаний медсестры.

Для начала он тщательно осмотрел коридор хирургического отделения. Одноместная палата 320 находилась в самом конце. От дверей коридора до нее было метров тридцать, так что в принципе Фусако могла увидеть и узнать посетителя. Но тогда была ночь — если верить медсестре, четыре часа. Чтобы проверить, какова видимость в коридоре в это время суток, Китано пробрался в больницу в четыре часа ночи. В палатах царила мертвая тишина, но коридор был освещен достаточно ярко, и вход в палату 320 хорошо просматривался от сестринской. На потолке через каждые метров пять горели люминесцентные лампы, и участок коридора непосредственно перед интересующей Китано дверью попадал в особенно яркую полоску света.

Итак, осмотр места ничего инспектору не дал. Показания Фусако, несомненно, вызывали подозрения, но опровергнуть их оказалось, увы, непросто. Если она в ту ночь была в контактных линзах, то вполне могла рассмотреть человека, выходившего из триста двадцатой. У Китано зрение было нормальным, и он сам убедился, что это вполне возможно. И все же что-то не давало инспектору покоя, его не оставляло ощущение, будто он упускает из виду нечто очень важное. Китано чувствовал, что проглядел самое существенное, и эта мысль выводила его из себя, он кипел от ярости.

«Адзисава вот-вот догадается, что я иду по его следу, — скрипел зубами Китано. — Я никому его не отдам! Он мой!»

А группа из Иватэ давно уже находилась в цейтноте. В Хасиро она прибыла под предлогом поиска трупа некоего человека, якобы пропавшего без вести, хотя подлинной целью акции было уберечь Адзисаву от новых покушений. Арест Идзаки они представили как чистую случайность, а мифический труп, за которым они приехали, естественно, найден не был. Затянувшееся пребывание группы в Хасиро выглядело все более и более странно. Местное полицейское управление, и так заимевшее на чужаков зуб после истории с Идзаки, начинало относиться с нескрываемым подозрением к назойливым гостям.