Нетерпение изводило меня. Блин, гостей чуть не полный сад собрался, а главного говнюка все нет. Эта сволочь так чует свою смертушку, что вновь обманет костлявую? Ай-ай-ай, а так все хорошо складывалось, я даже удивлялся. Среди гостей наблюдались весьма высокие персоны, кто эти гансы, я не знаю, но, блин, знакомые морды. Точно раньше видел их фотки, может, в той жизни в интернете, а может, и тут, когда готовились. Имен, конечно, я не знал, упомнишь их разве, а вот лица все же казались знакомыми. Да и то, как перед ними гнули спины многие из присутствующих, говорило об их важном положении.

– Чего ты завозился? – рявкнул я в сторону майора, тот сидел на полу, подготовленный мной. Майор был «заряжен», и в прямом, и в переносном смысле. Перед отходом мне только снять веревки с него и дернуть кольцо. Дел на минуту.

– Понимаю, боишься, но можешь успокоиться, походу, все опять откладывается… – последние слова я произносил уже поворачиваясь к окну и тут же остолбенел. Твою мать! Да ладно?!

Возле дверей дома, ведущих в сад, к гостям лицом стоял тот, которого я так долго ожидал. Гауляйтер пожимал руку какому-то седому нацисту, по виду, так лет восьмидесяти. Боясь моргнуть, вдруг видение исчезнет, я медленно прижался к пулемету.

– Ну, сука, ждать, когда ты усядешься, я не стану, вдруг надумаешь свалить прямо сейчас! – Все было давно готово, оставалось лишь закончить операцию. Я был не в той ситуации, когда есть время на ожидание лучшего ракурса. Помня, как этот хлыщ уходил от смерти в той истории, я не мог облажаться.

Протянув руку вперед – пришлось слегка тянуться, чтобы достать, – я снял державшийся на булавке кусок занавески. Это чтобы при стрельбе та не дергалась. Понимаю, что будет виден огонь из ствола, но все же. Стрелять я буду из глубины комнаты, чтобы звук разносился по всему дому и труднее было вычислить. Ведь с той стороны дома, где находится патруль, вспышек не увидят, пока еще поймут, откуда стреляли, глядишь, я и получу свою минуту, что требуется мне для побега.

В саду гауляйтера слуги зажгли факелы для подсветки, темнело уже, а для меня так это было еще большим плюсом, цель вижу вообще отлично. Но все, пора!

МГ дрогнул и послал первую очередь в цель, а я чуть нахмурился от грохота. Все же очень громко. Сделав буквально трехсекундную паузу и убедившись, что цель уничтожена, я продолжил кровавую жатву. Дело в том, что я ясно видел попадание. Как минимум из пяти-шести первых пуль две-три попали в цель. Как разглядел? Так говорил же, тут расстояние-то плевое! Почему решил продолжать? А просто многие из нацистов бросились к гауляйтеру, наклонялись над ним, желая осмотреть тело, вот я и решил еще добавить. Если бы те начали разбегаться, я бы не стал отлавливать их поодиночке, а так… Сам бог велел, вдруг еще кого важного «паровозом» прихвачу!

Искушать судьбу долго я не стал, сделал всего несколько коротких очередей, патронов двадцать, может, чуть больше выпустил и принялся за фрица. Грохнув ему рукоятью все того же многострадального «нагана» с глушителем по голове, погрузил его в последний нокаут в его жизни. Других не будет, жить немцу осталось немного. В голове все время стучал набатом вопрос: «Неужели я сделал это?»

Закончив с майором, схватил свою сумку и веревку с «кошкой», которые были подготовлены ранее, и рванул к окну. На улице раздавались трели свистков и, кажется, даже выстрелы, но где-то в стороне. Распахнув вторую створку окна и осмотревшись, перегнулся через подоконник. Повиснув на руках, уцепившись за раму, спрыгнул.