— Как живой! — обрадовался полковник и вдруг разглядел в темноте укрытые под деревьями громадные корпуса «КВ». — Ты, что ли, тяжелым батальоном командуешь?

— Так точно, прибыл в ваше распоряжение.

Майор доложил, что в батальоне 22 танка «КВ», экипажи хорошо подготовлены, машины заправлены, боекомплект загружен. Разумеется, полковник спросил про сверхтяжелые «ИСы», но Савчук огорченно ответил, что те машины, как и «Т-39», в серию пока не пошли. На заводе говорили: мол, запустят их в производство, если противник придумает сильный танк, способный справиться хотя бы с «Т-34». Пока же челябинцы гнали «КВ», постоянно совершенствуя конструкцию.

— Ну, верховному командованию виднее, — стараясь не демонстрировать сомнений, бодро резюмировал Ходынцев. — Значит, сегодня встретим врага всеми силами.

Он поставил комбату задачу на карте и приказал начинать выдвижение прежде, чем рассветет. Пока экипажи готовились к маршу, Савчук попросил коротко, хотя бы в общих чертах, объяснить, что происходит в действующей армии.

— Нас ведь еще в прошлую среду в путь отправили, — сказал майор. — Сначала предписали двигаться на Львов, но в Белгороде развернули эшелоны на Минск. Так что неделю мотаемся на шайтан-арбе и ничего толком про войну не знаем.

— Дела вроде бы неплохо идут, хотя на полсотни верст от границы отступили, — начал Ходынцев и кивнул на дверь. — Пошли, братишка, посмотрим, как твои молодцы в дорогу собираются… В общем, за два дня до начала, то есть в ночь на то воскресенье, нас подняли, приказали скрытно выдвинуться в район северо-западнее Минска и тут рассредоточиться. К понедельнику корпус укрылся в лесах и болотах, а во вторник перед рассветом немцы большими силами авиации разбомбили наши пустые казармы.

— В газетах писали, наша авиация сбила много немецких самолетов…

— Страшные бои шли в воздухе, — подтвердил полковник. — Иной раз видели в небе одновременно сотни машин. И бомбили немцев, и самолеты их сбивали, и они нас не жалели. Дня три назад один сбитый капитан-истребитель на парашюте к нам опустился. Так он рассказывал, что их полк аж за неделю перед войной из-под Смоленска поближе к границе подтянули, распределили по полевым аэродромам и держали в полной готовности. Как пришли сообщения, что немцы начали обстрел и переходят границу, сразу всю авиацию подняли в воздух. Может, преувеличивает, но уверял, будто крепко потрепали фрицев уже в первый час и потом тоже спуску не давали. Сейчас на военном совете секретную сводку зачитали, что за четыре дня боев противник потерял больше тысячи самолетов, несколько сот сбитых летчиков в плен попали.

Комдив махнул на прощание рукой. Танки вытягивались колонной, направляясь к проселку, ведущему к указанному району сосредоточения. Вздохнув, полковник вспомнил цифры, которые представитель Ставки не назвал, но которые помянул летчик-капитан. Якобы на каждый сбитый вражеский самолет приходится по три наших. И еще он вспомнил картину, виденную позавчера — как штурмовики накрыли бомбами и ракетами немецкий батальон на марше. Отменное было зрелище, хоть боевую кинохронику снимай. Жаль, не оказалось поблизости кинооператора.

Едва рассвело, налетели немцы, закрутились колесом над передним краем, рассыпая бомбы на позиции окопавшихся кавалеристов. Присланный для связи бывалый казак степенно объяснял танкистам: дескать, машины с торчащими ножками шасси — это «Юнкерсы», они бомбят, а похожие на веретено — это «мессеры», они больше из пулеметов стреляют, но порой могут и бомбу кинуть.

Потом вдруг подоспели наши самолеты — знакомые «ишачки» и «чайки». Краснозвездные истребители сбили один бомбардировщик, но «мессеры» бросились на них, как стая коршунов, и сбили два «И-16».