Все это давно прошло, и Джад чувствовал жалость к женщине, лежащей на кушетке и пытающейся сдержать всхлипывания.

— Хотите воды? — спросил он.

— Н-нет, — сказала Тери. — В-все в порядке.

Она достала из сумочки платок и высморкалась.

— Извините, — сказала она, — веду себя, как проклятая идиотка.

Она села.

Джад ждал, когда она возьмет себя в руки.

— Почему я выхожу за таких, как Гарри?

— Это важный вопрос. Как вы сами думаете, почему?

— Откуда мне знать, черт подери! — закричала она. — Вы психиатр. Если бы я знала, что они такие, то как по-вашему, вышла бы я за этих мозгляков?

— А вы как думаете?

Она уставилась на него, шокированная.

— Вы хотите сказать, что я все равно выходила бы за них?

Она сердито поднялась.

— Грязный сукин сын, думаешь, мне понравилось трахаться с бэндом?

— Так понравилось или нет? — спросил Джад.

В ярости она схватила вазу и швырнула в него. Ваза попала в стол и разлетелась на куски.

— Это для тебя не ответ?

— Нет. Ваза стоит двести долларов. Я внесу их в ваш счет.

Она посмотрела на него беспомощно.

— Понравилось ли это мне? — прошептала она.

— Вот и скажите мне.

Голос ее стал совсем тихим.

— Я, должно быть, больна, — сказала она. — О, Боже, я больна. Пожалуйста, помогите мне, Джад. Помогите мне!

Джад подошел к ней.

— Вы должны помочь мне, чтобы я мог помочь вам.

Она тупо кивнула.

— Я хочу, чтобы вы пошли домой и подумали о том, что чувствуете, Тери. Не тогда, когда вы делаете эти вещи, а до того. Подумайте о том, почему вы хотите их проделать. Когда вы будете это знать, то узнаете о себе намного больше.

Она с минуту смотрела на него, потом расслабилась. Снова высморкалась.

— Вы чертовский парень, Чарли Браун, — сказала она. Взяла сумочку и перчатки. — До следующей недели?

— Да, — сказал он. — До следующей недели.

Он открыл дверь в коридор, и Тери вышла.

Он знал ответ на вопросы Тери, но ей придется самой добыть его. Ей придется понять, что любовь не покупается, а дается бесплатно. А она не примет этого факта к сведению, пока не научится верить, что достойна принять такую любовь. А до тех пор Тери будет и дальше покупать любовь, используя единственную монету, которой обладает: свое тело. Он знал муки, которые она испытывает, — неизмеримое отчаяние самопрезрения. Сердцем он жалел ее. Однако единственный способ помочь — оставаться невозмутимым и отрешенным. Он знал, что своим пациентам он кажется далеким от их проблем — неким мудрецом, дающим советы с вершины Олимпа. Но это являлось важной частью внешнего фасада терапии.

На самом деле он принимал проблемы пациентов близко к сердцу. Они бы удивились, если бы узнали о тех демонах, которые пытались разрушить их эмоциональные устои и которые являлись к Джаду в кошмарных снах.

За первые полгода практики в качестве психиатра, когда он отрабатывал два года, необходимые, чтобы стать психоаналитиком, у Джада появились слепящие головные боли. Он проникал в симптомы пациентов и брал их на себя. Почти год потребовался, чтобы научиться сдерживать и контролировать свое участие.

Теперь же, заперев запись с разговором Тери, Джад мысленно вернулся к собственной ситуации. Он подошел к телефону и позвонил в справочное, чтобы узнать номер девятнадцатого полицейского участка.

Оператор соединил его с детективным бюро. Он услышал в трубке низкий голос Мак-Гриви.