ЯРОСЛАВСКОЕ ШОССЕ

 За Ростокиным дорога поднимается вверх, на холм. Раньше это место называли Поклонной горой. И именно в связи с этим местом С.М.Любецкий пишет: "Вообще многие русские города на выездах имеют свои поклонные горы; на них встречали дальнего гостя, на них же с грустию и слезами провожали их в дальний путь; с них виднелся город с блестящими крестами храмов, которым усердно поклонялись путники, также и встречавшие и сопровождавшие их".

 Неподалеку, за Поклонной горой, там, где сейчас кончается проспект Мира, переходя в Ярославское шоссе, Троицкая дорога раздваивалась, чтобы в Мытищах снова слиться в одну. Отсюда правая дорога (нынешнее Ярославское шоссе) вела в Мытищи, левая (теперь улица летчика Бабушкина и ее продолжение - улица Тайнинская) - к царскому путевому дворцу в селе Тайнинском. Отсюда царские поезда сворачивали влево, а простые путники и богомольцы продолжали путь по Троицкой дороге.

 Как и всякое закрытое и недоступное для посторонних место пребывания коронованных особ, Тайнинское вызывало большое любопытство и много толков среди идущих и едущих по Троицкой дороге.

 В старинных документах название села писалось по-иному: Тонинское или Танинское, потому что оно стояло на тоне - на прудах, удобных для рыбной ловли, и только с конца ХVIII века его стали называть Тайницким и Тайнинским. В том, что прозаическому слову "тоня" было предпочтено всегда волнующее слово "тайна", есть своя причина; и эта причина - историческая судьба села.

 Село издавна было княжеским, а потом царским владением. В ХIV веке оно принадлежало двоюродному брату Дмитрия Донского, герою Куликовской битвы серпуховскому князю Владимиру Андреевичу, прозванному Храбрым. Затем вернулось к московскому князю.

 Иван Грозный останавливался в Танинском, возвращаясь после взятия Казани. В годы опричнины он превратил Танинское в место оргий и казней. Был поставлен дом, который он называл "Содомовой палатой", в нем царь пировал в окружении ближайших подручников - Малюты Скуратова, Басмановых, Василия Грязного, во время пиров выносились смертные приговоры, опричники истязали несчастных, людей завязывали в мешки и топили в окрестных болотах.

 Затем сюда ездил Борис Годунов со своими придворными. В Танинском Лжедимитрий заставил привезенную им из монастыря царицу Марию Нагую, в монашестве Марфу, признать его своим сыном. (От своего признания она отказалась после убийства Лжедимитрия.) Тут же некоторое время был стан второго Лжедимитрия, так называемого Тушинского вора. Царь Алексей Михайлович приезжал сюда на соколиную охоту, построил дворец и вместо деревянной церкви каменную в стиле нарышкинского барокко, сохранившуюся доныне. В 1749 году на месте разобранного дворца Алексея Михайловича императрица Елизавета, также большая любительница соколиной охоты, поставила новый, более удобный дворец, устроила вокруг него парк. Рассказывали, что она купалась в прудах вместе с сельскими девушками и одаривала их лентами. Впоследствии молва прибавила, что здесь же Екатерина II произвела на свет не одного незаконнорожденного младенца.

 Карамзин еще застал дворец Елизаветы, сгоревший в 1823 году, и описал его.

 "Место уединенное и приятное! - рассказывает Карамзин. - Тут запруженная Яуза кажется большою рекою и со всех сторон обтекает дворец Елизаветы Петровны, которая (любя следы великого ее деда) построила его близ развалин дворца Алексея Михайловича. Он также разрушается и, как мне сказывали, продается на своз. Я осмотрел его, есть большие комнаты и видно, что некоторые были хорошо отделаны. Госпожа Радклиф могла бы воспользоваться сим дворцом и сочинить на него ужасный роман; тут есть все нужное для ее мастерства: пустые залы, коридоры, высокие лестницы, остатки богатых украшений, и (что всего важнее) ветер воет в трубах, свистит в разбитые окончины и хлопает дверьми, с которых валится позолота.