Когда заупокойная служба кончилась, Марри поднялись и промаршировали вокруг гроба, чтобы, как полагается, в последний раз взглянуть на покойника. Тетя Элизабет взяла Эмили за руку и хотела потянуть за собой, чтобы та прошла вместе с ними, но Эмили попятилась и отрицательно замотала головой. Она уже попрощалась с ним. В первое мгновение показалось, что тетя Элизабет будет настаивать, но затем она с мрачным видом прошествовала вперед одна — настоящая Марри, с головы до ног. На похоронах не должно быть никакой неприличной сцены.

Дугласа Старра предстояло отвезти в Шарлоттаун, чтобы похоронить рядом с женой. Все Марри направлялись туда, но Эмили оставили в Мейвуде. Она смотрела вслед похоронной процессии, которая медленно, извиваясь, поднималась по длинному зеленому холму, под начинавшим накрапывать серым дождиком. Эмили была рада, что идет дождь; она не раз слышала от Эллен Грин: «Счастлив тот покойник, которого окропит дождем», — и было приятнее смотреть, как папа уходит в эту мягкую, добрую серую дымку, чем если бы он исчезал в сверкающем, смеющемся солнечном свете.

— Ну, должна сказать, похороны прошли отлично, — произнесла Эллен Грин над ее ухом. — Все было так, как положено, несмотря ни на что. Если твой папа наблюдал с небес, Эмили, я уверена, он остался доволен.

— Он не на небесах, — возразила Эмили.

— Господи! Да что ты за ребенок! — только и смогла сказать Эллен.

— Он пока еще не там. Он только на пути туда. Он сказал, что будет шагать неторопливо, пока я не умру, чтобы мне удалось его догнать. Надеюсь, я скоро умру.

— Нехорошо, очень нехорошо желать такого, — с осуждением отозвалась Эллен.

Когда последний экипаж исчез из вида, Эмили снова вошла в гостиную, взяла из шкафа книгу и свернулась калачиком в кресле с подголовником. Женщины, прибиравшие в доме, были рады, что она сидит тихо и никому не мешает.

— Хорошо, что она в состоянии читать, — мрачно заметила миссис Хаббард. — Некоторые маленькие девочки не могут оставаться такими спокойными… Дженни Худ прямо-таки визжала и вопила, когда ее мать выносили из дома… у них семье все такие чувствительные.

Эмили не читала — она размышляла. Ей было известно, что Марри вернутся во второй половине дня. Вероятно, тогда и будет решена ее судьба. «Мы обсудим этот вопрос, когда вернемся», — сказал в то утро после завтрака дядя Уоллис, и она слышала его слова. Какое-то природное чутье подсказало ей, что это за «вопрос»; и она охотно отдала бы одно из своих хорошеньких остреньких ушек за то, чтобы другим услышать предстоящее обсуждение. Но не приходилось сомневаться, что на время семейного совета ее отошлют в спальню, а потому она ничуть не удивилась, когда в сумерках к ней подошла Эллен и сказала:

— Тебе лучше пойти наверх, Эмили. Твои тети и дяди идут сюда, чтобы обсудить свои дела.

— Можно я помогу вам готовить ужин? — спросила Эмили; она подумала, что если будет слоняться возле кухни, то, возможно, кое-что услышит.