|
Его считали эксцентричным, а он больше, чем когда-либо, старался избегать встреч со знакомыми и друзьями родителей, занимаясь своими изысканиями, и лишь изредка совершал поездки в другие города, чтобы сверить записи, которые были ему не совсем понятны. Однажды он отправился на юг, чтобы поговорить со странным старым мулатом, обитавшим в хижине среди болот, о котором газеты напечатали статью, заинтересовавшую Варда. Он посетил небольшое горное селение, откуда пришли вести о совершающихся там удивительных ритуалах. Но его родители все еще запрещали ему совершить путешествие в Старый Свет, которого он так страстно желал. Став совершеннолетним в апреле 1923 года и получив до этого наследство от дедушки с материнской стороны, Вард наконец решил отправиться в Европу, в чем ему до тех пор отказывали. Он ничего не говорил о предполагавшемся маршруте, кроме того, что исследования требуют, чтобы он побывал в разных местах, но обещал регулярно и подробно писать родителям. Увидев, что его невозможно переубедить, они перестали препятствовать ему, напротив, помогли по мере сил. Итак, в июне молодой человек отплыл в Ливерпуль, сопутствуемый прощальными благословениями отца и матери, которые проводили его до Бостона и, стоя на набережной Уайт-Стар в Чарльстоне, махали платками до тех пор, пока пароход не скрылся из виду. Письма сына сообщали о его благополучном прибытии, о том, что он нашел хорошую квартиру на Рассел-стрит в Лондоне, где предполагал остановиться, избегая встреч с друзьями семьи, пока не изучит все интересующие его источники Британского музея. О повседневной жизни он писал очень мало, очевидно, потому, что писать было нечего. Чтение и химические опыты занимали все его время, и он упоминал в письмах лабораторию, которую устроил в одной из своих комнат. Родители Варда сочли добрым предзнаменованием то, что он ничего не писал о своих исторических изысканиях в этом замечательном древнем городе с манящей перспективой дорог и улиц, которые то свиваются в клубок, то разворачиваются в амфитеатры удивительной красоты. Они считали, что это - показатель его всепоглощающего интереса к новому объекту исследований. В июне 1924 года Вард сообщил о своем отъезде из Лондона в Париж, куда он несколько раз летал до этого, чтобы ознакомиться с материалами, хранящимися в Национальной библиотеке. Следующие три месяца он посылал лишь открытки с адресом: улица Сен-Жак, в которых говорилось, что он занимается исследованием редких рукописей в одной из частных коллекций. Он избегал знакомых, и ни один из побывавших там туристов не передавая Варду-старшему известий о встрече с его сыном. Затем наступило молчание, и в октябре Варды получили цветную открытку из Праги, извещавшую, что Чарльз находится в этом древнем городе, чтобы побеседовать с неким человеком весьма преклонного возраста, который, как предполагал юноша, был последним, оставшимся в живых обладателем записей, содержащих любопытные сведения об открытиях средневековых ученых. |
