При разделе земель 80 изгнанников также получили свою часть, потому что они должны были вернуться на родину, как скоро восстановится спокойствие в государстве. Тогда Клеомен пополнил число граждан принятием в их среду наиболее уважаемых и лучших периэков; этим он усилил число своих приверженцев и у него собралось войско из 4000 туземцев-гоплитов, которые были вооружены и обучены лучше, чем когда-либо прежде. Старый спартанский образ жизни, воспитание и дисциплина времен Ликурга, воинские упражнения были введены снова. Сам царь давал народу пример простоты и строгости жизни. Брата своего Евклида объявил он соправителем: это был единственный пример владычества в Спарте двух царей из одного дома.

После того как спартанская жизнь получила новое устройство, Клеомен захотел попытаться снова поставить свое государство во главе Пелопоннеса, в котором до тех пор ахейский союз составлял главную силу. Он начал войну с союзом, взял города Мантинею и Тегею, вторгнулся в самую Ахаию и так разбил на голову ахейцев при Диме, что они предложили мир. Клеомен требовал для себя верховной власти в союзе и за это обещал отдать обратно все, им приобретенное. Ахейцы готовы были согласиться на его предложение и пригласили его на общественное собрание в Лерну; но когда он хотел отправиться туда, с ним случилось сильное кровотечение и он занемог так сильно, что принужден был велеть перевезти себя в Спарту (225). Этот несчастный случай воспрепятствовал соединению Пелопоннеса под одну власть. Арат, до тех пор занимавший в союзе наиболее видное положение, не мог преодолеть своего честолюбия и тщеславия, не мог подчиниться ненавистному и во всех возбуждавшему зависть Клеомену. Он возбудил между ахейцами недоверие к Лакедемонскому царю, и когда переговоры окончились ничем и Клеомен снова взялся за оружие, он призвал к себе на помощь царя македонского, Антигона Дозона. Честолюбие было в нем сильнее любви к отечеству, потому что он мог предвидеть, что союз подпадет под власть царя, которому он отдался в руки.

Антигон явился в 224 году с сильным войском и принудил Клеомена, завоевавшего уже Аргос и Коринф, к отступлению в Лакедемонию. На пути Клеомен получил печальное известие о смерти любимой супруги своей Агиатиды. Оставшись несколько дней в Спарте со своею матерью и детьми, чтобы преодолеть свою печаль, и исполнив обычай сетование, он снова посвятил всю свою деятельность государственным делам. Чтоб достать нужные для войны деньги, он даровал свободу каждому илоту, который уплатит пять афинских мин; таким образом приобрел он 500 талантов и мог усилить свое войско двумя тысячами ратников. Он вступил в переговоры с египетским царем Птоломеем Эвергетом, прося у него вспомогательного войска. Птоломей потребовал в заложники мать и детей его. Любовь к детям не дала Клеомену согласиться на это требование. Кратезиклея, заметив его смущение и после настоятельных вопросов узнав тому причину, сказала ему: «Вот с чем ты не отваживаешься расстаться! Посади меня сейчас в колесницу и отправь немедленно, если ты думаешь, что это тело может еще быть полезно Спарте, прежде чем оно здесь в бездейственном покое разрушится от старости». Сопровождаемая всем лакедемонским воинством, пошла Кратезиклея пешком со своими внуками в Тенарон, чтобы оттуда отплыть в Египет. Прежде чем вступить на корабль, она отправилась с сыном в храм Посидона и сказала, прижимая его на прощанье в своих объятиях: «Берегись, царь лакедемонский, чтобы, когда мы выйдем отсюда, кто-нибудь не увидел нас плачущими; страшись сделать что-нибудь недостойное Спарты: это одно зависит от нас, судьбы же наши ~ в руках богов».