(Его величество будет) праздновать в скором времени восемьдесят вторую годовщину своего рождения. Готовятся большие придворные торжества. Мистер Прайор весьма удручен отказом выслать ему из Англии парадную посуду. Здесь все в восторге от портрета виконта Каслвуда, который считают подлинным шедевром Риго. Видел ли ты его? Полагаю, он должен (находиться в доме леди Каслвуд на Кенсингтон-сквер). Среди английских художников нет ни одного, кто мог бы создать подобное произведение.

Наш бедный друг аббат содержался в Бастилии, но сейчас его перевели в Консьержери, (где его могут видеть все его друзья; но они должны спрашивать) всякий раз особого разрешения на это свидание. Будем надеяться, что тюрьма поможет бедняге одуматься.

Вся эта история с ювелиром задержала отъезд (лорда Каслвуда); но теперь уже все улажено, и он на днях отбудет в Англию.

Письмо, кажется, вышло отменно скучное. У меня трещит голова после вчерашней попойки с Мэтом и еще кой с кем, но пьяный или трезвый я остаюсь

всегда преданный тебе ***".

Все содержание этого письма представляло собою праздную болтовню, за исключением слов, которые я здесь поставил в скобки; и однако же в нем заключалось важнейшее известие. Те, кто был посвящен в тайну шифра, узнали из него, что _король воспользуется паспортом виконта Каслвуда и достигнет Англии под именем названного лорда. Его величество будет находиться в доме леди Каслвуд на Кенсингтон-сквер, где его могут видеть все его друзья, но дни должны спрашивать лорда Каслвуда_. Такие послания могли прочесть и мистер Прайор и кто угодно из наших союзников-французов, и оно не возбудило бы у них ни малейшего подозрения; а между тем известные лица в Лондоне почерпнули из него все подробности касательно готовившегося события, а будущим читателям моих записок оно разъяснит, в чем состояло предприятие, которое задумал и над осуществлением которого неустанно трудился полковник Эсмонд. Быстро и без всякого шума свершить одному то, ради чего составлялись бесчисленные заговоры, плелись тяжеловесные интриги по всей стране; осуществить план, о котором покуда лишь толковали якобитские вожди; привезти принца Уэльского в Англию открыто, на глазах у всех, под самым носом у Болинброка, только что скрепившего своим именем объявление, расклеенное на всех стенах и обещавшее пятьсот фунтов тому, кто обнаружит и задержит принца, — таков был ход, который сделать и тем выиграть партию могло показаться заманчивым любому смельчаку; правда, проигрыш повлек бы за собой суровую расплату, но наше семейство готово было рискнуть всем ради заманчивой надежды на успех.

Впрочем, никто из участников этого предприятия не склонен был относиться к нему, как к игре, кроме разве главного игрока, который в той же мере наделен был скептицизмом, как и большинство государственных деятелей из его современников. (Найдется ли в Англии хотя бы один государственный деятель, который бы безоговорочно верил в свою партию? И есть ли хоть один, который, при всех своих сомнениях, не стал бы бороться за нее?) Молодой Фрэнк готов был вступить в борьбу без долгих размышлений; он был якобитом потому, что якобитом был его отец; все Эсмонды были роялистами. По первому же знаку он закричал бы "боже, храни короля Иакова" перед носом у дворцовой стражи или же посреди Стрэнда; что до женщин, то, как это всегда бывает в таких случаях, ими руководили не столько политические соображения, сколько фанатический пыл; их рвение было подлинной страстью, и госпожа Эсмонд и дочь ее с радостью умерли бы за дело, которому служили. Не раз, вспоминая времена короля Вильгельма, я со смехом уверял, что леди Каслвуд была очень разочарована тем, что король не подверг всю семью еще большим гонениям.