В полдень 30 июля ближайшие друзья принца были извещены о том, что в зале Кенсингтонского дворца собрался на заседание комитет Совета и что там присутствуют их светлости Ормонд и Шрусбери, архиепископ Кентерберийский и все три государственных секретаря. Час спустя пришла новая тревожная весть: два влиятельнейших вига, герцог Аргайль и Сомерсет, без приглашения проникли в залу заседаний и заняли свои места за столом. После длительных дебатов все члены Совета проследовали в покои королевы, которая была хотя еще очень слаба, но при полном сознании; и когда лорды изложили ей свое мнение, заключавшееся в том, что лицом, наиболее достойным занять свободное место лорда-казначея, является герцог Шрусбери, она тут же, как известно, вручила его светлости казначейский жезл. "Не медлите, — писала моя придворная осведомительница. — _Теперь или никогда_".

И точно, медлить нельзя было. Несмотря на вторжение герцогов-вигов, наша партия еще сохраняла в Совете большинство, и как только Эсмонд прочитал полученное послание (при дворе еще не было известно, что принц покинул дом на Кенсингтон-сквер), оба, полковник и его доблестный адъютант Фрэнк Каслвуд, облекшись в мундир и опоясав себя шпагой, торопливо простились с доброю леди Каслвуд, которая поцеловала и благословила обоих, а затем удалилась к себе, чтобы помолиться за благополучный исход надвигавшихся великих событий.

Каслвуд отправился в казарму предупредить начальника дворцового караула, а затем поспешил в таверну под вывеской "Герб Короля", где уже собрались наши друзья, счетом до пятидесяти трех; они прибывали по двое или по трое, верхами и в каретах, и проходили в помещение верхнего этажа; слуги же их, которым также было наказано явиться вооруженными, оставались в садике или таверне, куда им подавали угощение. В садовой ограде была калитка, выходившая на дворцовую дорогу, и через эту калитку должны были, по уговору, двинуться в путь господа и слуги, как только дан будет сигнал и появится главное действующее лицо, которое все ожидали. С нами был знаменитый полководец, следующий по чину после генералиссимуса войск ее величества, герцога Ормонда, находившегося в это время на заседании Совета. Кроме него, присутствовали еще два генерал-лейтенанта, девять генерал-майоров и бригадиров, семь полковников, одиннадцать пэров и двадцать один член палаты общин. Дворцовая охрана, внутренняя и внешняя, была с нами; с нами была сама королева; с нами был Совет (кроме двух герцогов-вигов, которые ничем не могли помешать); все сулило нам победу, и Эсмонд с бьющимся сердцем поспешил в Кенсингтонскую аллею, где накануне он расстался с принцем. Три ночи кряду полковник не ложился. Последняя ночь ушла на то, чтобы созвать сторонников принца, из которых большинство не подозревало о готовившихся событиях и только сейчас узнало, что принц находится в Англии и пришло время сделать решительный ход. Предыдущую ночь, после столкновения с принцем, почтенный джентльмен просидел, если уж говорить всю правду, в таверне под вывеской "Борзая", что насупротив дома леди Эсмонд на Кенсингтон-сквер, не слишком доверяя его королевскому высочеству и опасаясь, как бы тот не вздумал сбежать от нас и пуститься в погоню за своей исчезнувшей красавицей.