этого тревога начинает закипать в нем. – Я только что смотрел свои оценки.

Скрипучий голос мистера Фуджиты кажется еще грубее по телефону.

–  Все в порядке?

–  Я не понимаю, как получил «пятерку» за ваше занятие.

–  Мне понравилась твоя книга, малец.

Таннер замолкает.

–  Я не сдавал вам книгу.

На  том  конце  линии  становится  тихо,  как  будто  связь  оборвалась.  Но  затем  Фуджита

прочищает свое горло.

–  Он не сказал тебе? Ох, черт. Не очень как– то.

–  Сказал мне что?

–  Ее сдал Себастиан.

Таннер зажмуривает глаза, пытаясь уловить, что он пропустил.

–  Имеете ввиду, первые двадцать страниц?

–  Нет, –  пауза. – Всю книгу.

Он открывает рот, чтобы ответить и не может придумать ни единого слова.

–  Она замечательная, Тан. Я хочу сказать, у меня есть мысли о редактуре, но я ничего не

смог с собой поделать, и конец у тебя отстойный, но в то же время, почему бы и нет? В целом я

испытал  искренне  наслаждение  книгой,  –    он  замолкает,  и  на  этот  раз  Таннер  не  способен

придумать, что сказать.

Раньше,  когда  он  читал  слова  «мысли  прокручиваются»,  сама  идея  этого  казалась

раздутой. Но сейчас образы петлей мелькают, как кинопленка: его ноутбук в шкафчике; слова «я

стопроцентный гей» на странице; лицо Себастиана перед тем, как он уснул на диване рядом с ним,

довольное, нахальное и немножечко застенчивое; ухудшающийся, бестолковый финал его книги.

–    Возможно,  «наслаждение»  не  совсем  верное  слово,  –    произносит  Фуджита.  –  Мне

больно  за  тебя.  И  него.  Я  так  много  раз  наблюдал,  как  разворачивались  подобные  истории,  что

даже не смогу ответить тебе. Я рад, что вы оба все выяснили.

Фуджита снова замолкает, и похоже это удачный момент что– то ответить Таннеру, но он

не может. Он завис на « Я рад, что вы оба все выяснили».  Недоумение – преобладающая эмоция.

Он не разговаривал с Себастианом несколько недель.

–  Что?

–  Но я думаю, ты что– то сделал, –  продолжает Фуджита, игнорируя это. – Показал ему

свое сердце. Я думаю, что так было на самом деле. И твои слова ожили. Я видел, что ты пишешь,

но не осознавал  что ты пишешь.

Этот разговор официально ушел на несколько шагов вперед Таннера, с момента, где он в

последний  раз  понимал,  какого  черта  происходит.  Его  ноутбук,  насколько  он  знает,  уложен  в

безопасности  его  комода  вместе  с  носками,  щитками  для  голени  и  парочкой  журналов,  которые

его родители не могут отследить своим волшебным приложением.

Таннер встает и взбегает по лестнице в свою комнату. Фуджита в трубке молчит.

–  Ты там в прядке?

Таннер роется в ящике. Ноутбук на месте.

–  Ага. Просто…осмысливаю это.

–  Ну, если захочешь заехать этим летом и обсудить мои заметки, я буду счастлив. Я буду

еще здесь в ближайшие две недели или около, заканчивая дела.

Таннер  выглядывает  в  окно  на  улицу,  на  свою  «Камри»,  припаркованную  у  тротуара.