|
Когда вверху затих сердитый топот его башмаков, мы начали нерешительно переглядываться. – Что с матерью? – спросил Мостар; его глаза тревожно блеснули. – Действительно, что же с матерью? – повторила я. – Однако не будем торчать здесь, устраивая спектакль для слуг, – я кивнула головой в сторону дороги, где начали собираться маленькие кучки работников, привлеченных визитом дракона и нашим последующим совещанием на ступенях холда. В едином порыве мы ринулись в зал. Я заметила, что не только мои глаза скользнули к плотно притворенной двери, что вела в покои отца. – Мать знала бы, как защитить нас от заразы, – произнес Галлен; рот его страдальчески кривился. – Я тоже знаю это, она обучила меня. Мое короткое замечание как будто успокоило их. А я… думаю, я уже почувствовала тогда, что мать не вернется. Я отвечала за здоровье семьи, за то, что мы не ударимся в панику и не покажем свой страх людям. – Мы – выносливое племя, Галлен, – мой голос оставался спокойным и ровным. – Ты сам знаешь это. Вспомни, ты не болел ни разу в жизни. – Болел… Сыпным тифом! – Ну, это никого не миновало, – насмешливо заметил Мостра; остальные тоже начали приходить в себя. – Он не должен был нарушать карантин. – Тескин кивнул в сторону отцовской двери. – Нехороший пример для людей! Почему Алессан не задержал его в Руате? Я тоже хотела бы знать это. Однако отец обладал таким напором, что даже люди старше его возрастом предпочитали ему не противоречить. Мне не хотелось думать, что Алессан проявил слабость, даже уступая желаниям гостя из вполне понятой вежливости. Все же карантин есть карантин! Этой ночью я провалилась в беспокойную полудрему, и слишком возбужденная, чтобы глубоко заснуть, встала очень рано. Никто еще не поднялся – ни слуги, ни мои домашние, – и записка, лежавшая перед дверью отца, оставалась нетронутой. Я подняла и прочитала ее. 0, вполне понятно, что он просил оставить у порога запасы еды, вина, и каких нибудь жаропонижающих лекарств; но он также строго приказал Кампену забрать в холд Анеллу и «ее семью», как он выразился. Как же он мог покинуть мою мать и сестер в зараженном Руате, а потом требовать от своего старшего сына и наследника, чтобы тот позаботился о безопасности его любовницы? И двух детей, прижитых от нее. В действительности, тут не было ничего скандального. Мать просто не обращала внимания на такие вещи; она привыкла за долгие Обороты. Как то мне довелось подслушать пару фраз из ее болтовни с тетушками. Она сказала, что жизнь становится легче, когда отец дарит внимание не только ей одной. Но Анелла не нравилась мне. Глупая, с вечной приторной улыбкой на губах, прилипчивая, как колючка. Если бы ею не заинтересовался отец, она была бы не менее счастлива в объятиях Мостара; полагаю, она даже мечтала стать его леди. Долгое время я боролась со странным желанием сообщить ей, что у Мостара несколько иные идеалы – хотя младший сын Анеллы вполне мог оказаться произведением моего брата. Упрекнув себя за столь недостойные мысли, я отрезала ножом часть записки, предназначенную Кампену, и сунула ему под дверь. Что ж, по крайней мере мальчик Анеллы обладал всеми фамильными чертами нашего рода. Я спустилась в кухню, предусмотрительно позванивая висевшими на поясе ключами. Повар, его помощники и служанки, потягиваясь и протирая глаза, вылезали из под своих покрывал. Они встретили меня робкими опасливыми улыбками; я улыбнулась в ответ и перечислила, что следует положить на поднос с завтраком для лорда Толокампа. Кампен поджидал меня в зале, изрядно огорошенный своей частью отцовских распоряжений. – Что же мне делать с этим, Рилл? – он потряс клочком пергамента. Я не могу привести ее в холд при свете дня. Это неприлично! – Воспользуйся входом около ям для огненного камня. |
