|
Но, уже подобравшись к столам, где за спиною господина Репаши висели на сливе его ружье и сумка, он понял вдруг, что взять их сейчас необычайно рискованно, ибо стоявшие вокруг могут это заметить. Брозик и Репаши начнут удерживать его, распорядители, составлявшие кадриль и следившие за всеми ястребиным взором, наверняка возьмутся его уговаривать, чтобы не уходил; выйдет сцена, во всяком случае разговор, и он может привлечь к себе внимание Розалии. Нет, осторожность прежде всего! Уж лучше пусть пропадет ружье, чем надежда.
Итак, Ности решил оставить свои охотничьи принадлежности и, ловко зайдя за большую парусиновую палатку, которую разбили здесь ради праздника, незаметно спустился в канаву, что прорыла у подножья горы вода, столетиями падавшая сверху. В канаве не было ни капельки воды, и, так как он шел некоторое время согнувшись в три погибели, его не заметили. Только отойдя далеко, так что его уже не могли увидеть, он вылез из канавы и направился в город по тропинке, которая вилась в долине. Впереди ему хмуро кивала двойная башня папской церкви, а за спиной щекотали нервы постепенно затихавшие звуки кадрили. Сейчас танцевали как раз chaine anglaise . Как хорошо было бы держать сейчас нежную руку Мари, выманивая из нее крохотные искры, добиваясь сладостных признаний. Кто знает, что еще могло бы произойти? По эту сторону тростников, с болотца, взлетела стая диких гусей, а из кукурузника с наглой отвагой один за другим выскакивали зайцы. Да, такова жизнь. Когда у человека в руках ружье, дичь не попадается, когда же его нет, так и шныряет под ногами. Правда, дичь сейчас его не больно-то занимала, пуще волновала загадка: как очутилась на горе Розалия Велкович? Преисподняя ли вытолкнула ее, небеса ли ниспослали, чтобы она мановением руки разрушила все, что нагородил черт? А вдруг это и не была Розалия Велкович? А просто похожая на нее девушка, и его изгнал из рая фантом, пустая тень?!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ ГЛАВА Возникновение и крушение легенды о Патко
Но это и впрямь была Розалия Велкович, и никакой тут нет чертовщины. Нам-то известно, что господин Велкович с семьей каждый год несколько дней проводит в Шомьо. В Тренчене бон-тон по-своему понимают, не как в других местах. Тренченский high life в летнюю пору по Татрам да Швейцариям не разъезжает, не то что господа, живущие на равнине, да и зиму тренченцы за деньги не покупают (зимы им и так хватает); и в Италию за теплом они осенью не ездят, внутрь горячительное принимают в виде можжевеловки, а захочется пыль в глаза людям пустить — на сбор винограда отправляются. Не ради вина, разумеется, ведь вино и в Тренчен доставляют в бутылях да бочонках, а ради той жизни, что кипит в эту пору на виноградниках. Вот что в Тренчене ценится, вот что внушает уважение. По всей округе весть разносится: Велковичи-то на сбор винограда покатили! Сотни завистливых вздохов летят вслед. Эх, счастливчики! Богатому сам черт не брат! Это выглядит так же солидно и аристократично, как в иных более заурядных местах поездка на морские купанья. Сразу начинают строить догадки, куда поехали Велковичи, на какие именно виноградники. На Шомьо. Ого, на Шомьо! Это вам не фунт изюму! Среди виноградников Шомьо ценится ничуть не ниже, чем Трувиль или Остенде среди морских курортов. Н-да, хорошо, когда можно себе позволить… Легко Велковичам! Им ведь дьявол деньги кует. Так рассуждала в Тренчене и на семь верст округ «паны» да «панночки», никогда не видавшие в натуре не только виноградных лоз, но и жердей, что их подпирают. Тооты ожидали Велковичей лишь на другой день, они прибыли несколько раньше лишь случайно. И произошла эта случайность из-за того, что пятая из сестер Кольбрун, Матильда вышедшая замуж за Яноша Мордона, у которой они собирались остановиться по пути на денек, отправилась со всеми домочадцами в Сомбатхей на какие-то похороны. |
