— Получив телеграмму, я почел своим долгом, — несколько церемонно начал новый исправник, — прежде всего выразить глубочайшую благодарность за свое избрание. Весьма приятный сюрприз.

— Прошло почти единогласно, — ухмыльнулся губернатор, тряся руку шурину.

— Заслуга не моя, — скромничал Фери, — это заслуга предков и ореол имени Ности.

— Единогласие я понимаю так, amice, что мой голос, как ни крути, всего один голос.

— Прошу прощения, главное, что я исправник.

— Само собой разумеется. У Наполеона тоже не допытывались, каким образом он стал первым консулом. Но когда не допытывались? Когда он был уже императором. Ибо тогда допытываться стало неразумно. Ты же пока не император, и даже я не император. Поэтому для начала хорошо бы заставить людей немножко тебя полюбить. Я и телеграфировал для того, чтобы ты скорее приступил к делу.

—. Охотно, но с чего начать?

— Это я тебе скажу. Ты дашь присягу. Присяга обычно бывает ложной, так как ни один исправник ее не выполняет. Этого, впрочем, сам господь не требует, у него других дел хватает, станет он следить за комитатской администрацией! Но вот кто поистине жаждет, чтобы ты нарушил присягу, так это влиятельные члены уездных комитетов, олигархи-лилипуты, которые имеют по две-три сотни хольдов земли. А не пойдешь им навстречу, изведут, выживут, подножки будут ставить, замучают дисциплинарными делами, и жизнь твоя уже на земле превратится в ад. Стало быть, тебе следует нанести визиты всем влиятельным людям уезда и постараться понравиться, показаться приятным и достойным человеком.

— Гм, конечно, но…

— Знаю, ты хочешь сказать, что тебе нужен выезд и бравый гайдук на запятках, немного мелочи для карт и чаевых. Нельзя же тебе, коли предложат партию в тарок, ответить, что ты не умеешь. Невежде нечего браться за эту должность. Ну, это ты хотел сказать, верно?

— Премудрый Соломон не сказал бы лучше. С твоих уст струится мед и святая истина.

— Ну, а все остальное пойдет само собой. Квартиру можешь снять в Воглани, опекунский совет сдает дом покойного исправника, экономку не нанимай, а то сразу распустят сплетни, будь она дряхлее вдовы Мафусаила. Насчет питания тебе беспокоиться нечего, исправник вечно таскается по уезду, и повсюду его кормят, как паука. Представь, как я зол! Они вымели моего любимого паука! Его паутина вот тут была, у окна, над моим письменным столом. Губернаторского паука, ха, ха, ха! Узнал бы Клементи, сразу бы написал что-нибудь юмористическое. Ты знаешь Клементи?.

— Нет.

— О, если бы и мне его не знать! Да, так я уже сказал тебе: не держи экономку и вообще не заводи домашнего хозяйства, ведь ты сегодня здесь, завтра там, тебя вместе с твоим гайдуком прекрасно прокормят в помещичьих усадьбах да замках. Только не вздумай проговориться гайдуку или написать в альбом барышне, какие блюда больше любишь, если, конечно, не желаешь семьсот десять раз в году есть галушки с вареньем или лапшу с капустой, смотря, что шепнет хозяйкам гайдук, когда возьмутся они его допрашивать. Запрети ему под страхом смерти либо двадцати пяти горячих о твоих вкусах публично высказываться, и у тебя такое разнообразное меню будет, самому канонику впору, вот посмотришь.

— Допустим, дорогой Израиль, но остальное?

— Об остальном я позаботился. Я нанял тебе гайдука и кучера.

— Ты очаровательнейший зять на свете, — рассыпался в благодарностях Фери, — и предусмотрительнейший губернатор!

— Во-первых, вот тебе сотня, даю ее в долг из восьми процентов годовых.