И дело было не в том, что, как он опасался, он желал ее, хотя каждый раз, когда он позволял себе посмотреть на ее губы, он чувствовал, как внутри него что-то сжимается, чего не должно происходить при общении со свояченицей.

Более того, когда он увидел ее, стоящую с закрытыми глазами, она показалась ему спасательным тросом, неподвижным якорем в мире, который пьяно вертелся вокруг него. Если бы ему удалось прикоснуться к ней, просто взять за руку, все стало бы хорошо.

— Хотите потанцевать? — спросил он, поразив самого себя.

Он увидел удивление в ее глазах, услышал, как слегка сбилось ее дыхание, прежде чем она повторила:

— Потанцевать?

— А вы уже? — спросил он, понимая, что ступает на очень опасный путь, но ничего поделать с этим не мог. — В смысле, танцевали? Сегодня вечером было не так много танцев, и я не видел вас танцующей.

Она покачала головой.

— Я выполняла мамины поручения, — пояснила она несколько отстраненно, словно эти слова не имели ничего общего с тем, что было у нее на уме. — Знаете, всякие детали праздника и прочее.

Он кивнул.

— Вы должны потанцевать, — произнес он, на самом деле подразумевая: «ты должна потанцевать со мной».

Он поставил пустую тарелку на ближайшую ступеньку, тихо заметив:

— Какой смысл подворачивать лодыжку, если вы не наслаждаетесь жизнью, когда она перестает болеть?

Она ничего не ответила, только смотрела на него, но не как на безумца, хотя и была уверена, что он сошел с ума, хотя бы на этот вечер. Она просто смотрела на него, словно не могла поверить своим глазам, или, может быть, ушам, или в сам этот момент.

С нижнего этажа доносилась музыка; лестница была повернута таким образом, что никто не смог бы их увидеть ни сверху, ни снизу.

— Вы должны потанцевать, — повторил он и затем, доказывая, что хотя бы у одного из них в голове остались здравые мысли, Шарлотта покачала головой.

— Нет, — сказала она. — Мне надо идти.

Его рука опустилась, и только в этот момент он осознал, что поднял ее с четким намерением привлечь Шарлотту к себе в вальсе.

— Мама будет меня искать, — сказала она. — И я должна проверить, как там Лидия.

Он кивнул.

— А потом я должна… — Она посмотрела на него… на один краткий миг. На долю секунды, но и этого было достаточно, чтобы их глаза встретились, прежде чем она отпрянула.

— Но я не должна танцевать, — сказала она.

И они оба знали, что она подразумевала: «Я не должна танцевать с тобой».

Глава 5

Позже тем же вечером, когда Нед нашел уединение со стаканчиком бренди в тишине небольшой библиотеки Хью Торнтона, он не мог отделаться от ощущения, что едва не пересек опасную черту.

Он, конечно, знал, что вступает в брак без любви. Но думал, что смириться с этой мыслью. И только недавно — то есть в последнюю неделю — он осознал, что будет несчастен или по крайней мере слегка неудовлетворен до конца своей жизни.

И он ничего не мог с этим поделать.

Возможно, в другое время и в другом месте человек мог отказаться от брака всего за несколько часов до церемонии, но не в 1824 году и не в Англии.

О чем он только думал? Он не любил женщину, на которой собирался жениться, она не любила его, и, откровенно говоря, он даже не был уверен, что они знают друг друга.

Он не был в курсе, например, что Лидия считалась такой любительницей поэзии, пока ему об этом не сказала Шарлотта во время охоты за сокровищем (которую они, конечно, выиграли. Иначе, зачем еще играть во всякие глупые игры?).