А при императоре Павле, отставившем Суворова от службы, только за один год фельдмаршалами стали 8 генералов. Отсюда и его ирония.

(^нако обстоятельства в жизни Суворова вскоре резко переменились. 9 февраля 1799 года он вновь был зачислен на службу в чине генерал-фельдмаршала и 1 марта того же года назначен главнокомандующим союзными русскими, австрийскими и итальянскими войсками, объединившимися для борьбы против революционной Франции.

Через две недели после этого Суворов прибыл в Вену. Перед походом в Италию, собрав союзных генералов, он сказал, что хотел бы услышать от них рассуждения о плане грядущей кампании. Когда все высказались, Суворов развернул на столе рулон бумаги, и вместо ожидаемой карты все увидели чистый белый лист. Улыбнувшись всеобщему недоумению, Суворов проговорил:

— Если бы даже, кроме меня, знала мои планы хотя бы одна моя шляпа, то и ее я бы немедленно сжег.

практике русской геральдики известны случаи, когда дворянин, получая титул, менял девиз, стараясь сохранить основной смысл его прежнего родового девиза. Наиболее ярко видно это на примере великого Суворова.

Девиз дворян Суворовых гласил: «Вера, наука, честь». Когда же за победу над турками, произошедшей на реке Рымник 11 сентября 1789 года, Суворов был пожалован «графским Российской империи достоинством» с добавлением к фамилии Суворова приставки «Рымникский», то ему повелено было иметь девиз: «За веру и верность». Однако впереди его ждал новый титул — князя Суворова-Ита-лийского, преподнесенный старому воину в конце его жизни 8 августа 1799 года за совершение беспримерного в истории похода в Италию и Швейцарию. И тогда Суворов, уже как князь Италийский, снова переменил девиз, который теперь звучал так: «За веру и ревность».

итул Александра Василье-

вича Суворова в конце его жизни был короче титула Потемкина, но едва ли менее значительным. Вот он: «Граф Суво-ров-Рымникский, князь Италийский, граф Священной Римской империи, фельдмаршал русской и австрийской армий, генералиссимус русских сухопутных и морских сил, великий маршал пьемонтских войск, наследственный принц Сардинского королевского дома, кузен короля, гранд короны, кавалер всех русских и многих иностранных орденов».

(S/бервое, что помнил Миша Кутузов — это как однажды подвел его отец к жеребенку по имени Игрунок и разрешил дать тому кусочек сахара. Жеребенок был маленький, большеголовый, на тонких ножках, но Мише он показался высокой и крупной лошадью, потому что двухлетний мальчик головой едва доставал до его живота.

Миша хорошо запомнил гладкую гнедую шерстку Игрунка и его круглый, черный, пугливый глаз. А когда Игрунок взял с ладони мальчика сахар, то Миша почувствовал, что губы жеребенка были мягкими, влажными и ласковыми. Потом Миша частенько угощал жеребенка сахаром.

А еще через год отец усадил Мишу на спину Игрунка и, придерживая сына за пояс, велел взять в руки повод.

Игрунок покосился на мальчика большим умным глазом и тихонечко двинулся с места, понимая, что седок еще мал и везти его нужно с осторожностью. Пяти лет Миша уже вовсю носился на Игрунке по округе.

Жили Кутузовы в большом барском доме в селе Федоровском, куда приезжали из большого города Петербурга на все лето. Однажды, когда Мише шел уже седьмой год, отец дал ему записку и попросил свезти в соседнее село к знакомым помещикам по фамилии Ганнибал. Путь был неблизкий — верст двенадцать. Перед отъездом Миши отец повел сына к себе в кабинет. Там он открыл конторку и достал большую картонную папку. Развязав тесьму, вынул сложенную вчетверо, наклеенную на холст карту и расстелил ее на столе.