Вот Хоукмун обезглавил одного, вот лишил рук другого, однако каждый удар уносил частицу его сил. Когда ему пришлось парировать атаку сразу двух мечей, ноги у него подкосились, и герцог Кёльнский упал на одно колено. Хохот сразу же стал громче, теперь в нем звучало торжество.

В отчаянии Хоукмун ударил снизу и схватил одного из врагов за запястье, выдернув меч из его руки. Парируя удары клинком безумца и нанося удары своим, он сумел подняться на ноги и, отпихнув сапогом очередного одержимого, вырваться из круга. По трапу он взбежал на мостик и развернулся, собираясь сражаться дальше, но теперь имея преимущество перед завывающими безумцами, толпившимися на палубе. Заодно отметил, что Д’Аверк с Оладаном, стремясь сдержать напор толпы, поднялись на реи.

Корабль Безумного бога был надежно притянут к борту «Улыбчивой девчонки» линями, но на палубе никого не осталось. Судя по всему, в абордаже участвовала вся команда – это открытие подарило Хоукмуну новую мысль. Он развернулся, отбежал от нападавших и, взлетев на рею, схватился за свисавшую с нее веревку. Проносясь по воздуху над головами безумцев, он молил, чтобы веревка оказалась достаточно длинной, а затем отпустил ее и, как могло показаться со стороны, нырнул за борт корабля. Падая, он едва успел вцепиться в леер вражеского судна. Перебравшись на палубу, Хоукмун принялся рубить абордажные лини.

– Оладан! Д’Аверк! Быстрее – за мной!

Товарищи, стоявшие на реях, увидели его и, пока толпа психов карабкалась за ними, поспешили подняться выше. Они прошли, опасно балансируя, по нок-рее грот-мачты – корабль Безумного бога уже был готов отчалить, расстояние между ним и «Улыбчивой девчонкой» стремительно увеличивалось. Д’Аверк, схватившись одной рукой за веревку, прыгнул первым и перелетел на корабль под черным парусом. В какой-то миг его развернуло, он едва не сорвался.

Оладан последовал за ним. Перерубив канат, он перелетел разделяющее корабли расстояние, соскользнул с каната и шлепнулся на палубу, распростершись лицом вниз.

Несколько безумцев попытались последовать за ними, и несколько человек действительно вернулись на свой корабль. По-прежнему хохоча, они наступали на Хоукмуна всей толпой, наверняка решив, что Оладан погиб.

Хоукмуну приходилось туго. Один клинок полоснул его по руке, другой угодил по лицу пониже забрала. Вдруг откуда-то сверху на шайку одержимых упал человек и начал рубить их налево и направо, почти такой же безумный, как они.

Это был Д’Аверк в своем кабаньем шлеме-маске, залитый кровью тех, кого уже успел уничтожить. В следующий миг в тыл к врагам с неистовым боевым кличем зашел пришедший в себя после падения Оладан.

Вскоре все до единого безумцы, сумевшие вернуться на свой корабль, были мертвы. Остальные прыгали с палубы «Улыбчивой девчонки» в воду, все еще заходясь хохотом и пытаясь догнать судно вплавь.

Д’Аверк кинулся к штурвалу, перерезал закреплявшие его лини и развернул корабль, уводя его прочь. Обернувшись на «Девчонку», Хоукмун понял, что основная часть команды каким-то чудом уцелела – должно быть, в последнюю минуту они успели подняться на бизань-мачту.

– Что ж, – выдохнул Оладан, убирая меч в ножны и рассматривая свои раны, – кажется, мы легко отделались, еще и заполучили неплохой корабль.

– Если повезет, встретим «Улыбчивую девчонку» в порту, – усмехнулся Хоукмун. – Надеюсь, она по-прежнему идет в Крым, ведь на борту остались все наши пожитки.

Д’Аверк умело развернул корабль, взяв курс на север.