– Вкусно, – сказал он, поставив пустую миску обратно на поднос. – Для корабельной стряпни вообще шедевр.

Хоукмун, которого от вида предполагаемого ужина слегка замутило, протянул Д’Аверку свою миску, а Оладан предложил свою.

– Благодарю, – отказался француз. – Я верю в умеренность. Достаточно – это все равно что пир.

Хоукмун чуть улыбнулся, в очередной раз восхитившись его хладнокровием. Вероятно, вкус ужина показался их пленнику отвратительным, однако тот съел, даже не поморщившись.

– А-а-а, – зевнул Д’Аверк и потянулся. – Прошу прощения, господа, но я – спать. У меня выдались такие утомительные дни.

– Ложись на мое место, – предложил Хоукмун, указывая на смятую постель. Он не стал упоминать целую цивилизацию вшей, оккупировавшую простыни. – Спрошу у капитана гамак.

– Я благодарен тебе, – произнес Д’Аверк, и его тон был настолько необычно серьезен, что Хоукмун обернулся в двери.

– За что?

Д’Аверк театрально закашлялся, потом поднял глаза и произнес тягучим, насмешливым голосом:

– Ну как же, дорогой герцог, за спасение моей жизни, разумеется.

К утру шторм прошел, и хотя море еще волновалось, оно было гораздо спокойнее, чем накануне.

Хоукмун встретил Д’Аверка на палубе. Тот был в штанах зеленого бархата, в плаще, но без доспехов. Завидев своего спасителя, француз поклонился.

– Как спалось? – спросил герцог Кёльнский.

– Великолепно. – В глазах Д’Аверка играли смешинки, и Хоукмун понял, что того хорошенько искусали за ночь.

– К вечеру мы будем в порту. И ты будешь моим пленником. Заложником, если тебе так больше нравится.

– Заложником? Неужели ты думаешь, что Темной Империи не плевать, жив я или умер, если уж я сделался бесполезным?

– Посмотрим, – отозвался Хоукмун, касаясь камня во лбу. – Попытаешься сбежать – я убью тебя. Так же хладнокровно, как ты убил своих.

Д’Аверк кашлянул в платок, который держал в руке.

– Я обязан тебе жизнью. Так что ты вправе забрать ее, если пожелаешь.

Хоукмун нахмурился. Уж слишком Д’Аверк изворотлив, его трудно понять. Он уже начал сожалеть о своем решении. Может статься, что от француза будет больше хлопот, чем пользы.

Его размышления прервал Оладан, разыскавший их на палубе.

– Герцог Дориан, – выдохнул он, указывая вперед. – Парус! И он движется прямо на нас.

– Нам вряд ли грозит опасность, – улыбнулся Хоукмун. – Пиратам мы неинтересны.

Однако в следующий момент он заметил на лицах матросов смятение и, когда капитан проковылял мимо, схватил его за рукав:

– Капитан Музо, что происходит?

– Беда, сэр, – просипел морской волк. – Большая беда. Разве ты не разглядел парус?

Хоукмун всмотрелся: вдали виднелся корабль под одиноким черным парусом с каким-то невнятным символом на нем.

– Они наверняка не заинтересуются нами. Зачем им рисковать и драться за такую посудину, к тому же ты говорил, что груза у тебя нет.

– Да им плевать – есть груз, нет груза. Они нападают на любое судно в океане, какое только попадется на пути. Они как акулы-людоеды, герцог Дориан, их счастье не в грабеже, а в убийстве!

– Кто они такие? Судя по виду, корабль не гранбретанский, – заметил Д’Аверк, тоже вглядываясь вдаль.

– Даже гранбретанцы не стали бы нападать на нас, – заикаясь, проговорил капитан.