Ганак повел их по палубе до узкого настила, который тянулся над банками для гребцов. Хоукмун поразился виду этих гребцов. Все были грязные и изможденные, как будто умирали от голода.

– Не понимаю… – начал он.

Ганак засмеялся.

– Ничего, скоро поймешь.

– Кто эти люди? – в смятении спросил Д’Аверк.

– Это рабы, джентльмены… как и вы теперь. Мы не берем на борт «Речного ветра» невыгодных пассажиров, а поскольку денег у вас нет и вряд ли кто-то заплатит за вас выкуп, то вы станете рабами и будете работать на веслах. Садитесь!

Д’Аверк выхватил меч, Хоукмун – кинжал, однако Ганак отскочил назад и крикнул своим матросам:

– Ребята, сюда. Научите-ка их уму-разуму, а то, похоже, они не знают, что должны делать рабы!

По помосту за спиной у Д’Аверка с Хоукмуном поднималась толпа матросов, все с блестящими клинками в руках, точно такая же толпа валила им навстречу с носа корабля.

Друзья приготовились умереть под натиском превосходящего противника, но в следующую секунду над ними пролетел кто-то, держась за свисающую с мачты веревку, ударил их по головам тяжелой дубинкой, опрокидывая с настила вниз, на весла.

Затем он приземлился на настил, широко улыбаясь и убирая дубинку. Ганак захохотал и хлопнул парня по плечу.

– Отличная работа, Ориндо. Всегда действует безотказно и спасает от лишнего кровопролития.

Кто-то из матросов спрыгнул вниз, чтобы забрать у оглушенных товарищей оружие и привязать их руки к веслам.

Когда Хоукмун очнулся, они с Д’Аверком сидели бок о бок на жесткой банке, а Ориндо болтал ногами, устроившись на помосте над ними. Он оказался юнцом лет шестнадцати с наглой ухмылкой, словно приклеенной к лицу.

Он крикнул кому-то сзади, кого они не видели:

– Они очухались. Можно двигать обратно в Нарлин!

Он подмигнул Хоукмуну и Д’Аверку.

– Приступайте, джентльмены, – сказал он. – Беритесь, пожалуйста, за весла. – Он как будто имитировал чей-то чужой голос. – Вам повезло, – прибавил он. – Мы идем вниз по течению. Ваша первая работа будет нетрудной.

Хоукмун насмешливо поклонился из-за своего весла.

– Благодарю тебя, о юноша. Мы оценили твою заботу.

– Время от времени я буду давать вам советы, уж такой я добрый, – заявил Ориндо, вскакивая на ноги, набрасывая на плечи красно-синюю накидку и удаляясь по узкому настилу.

В следующую секунду вниз свесилась рожа Ганака. Он ткнул Хоукмуна в плечо острым багром.

– Старайся, дружок, а не то эта штука окажется у тебя в кишках. – С этими словами Ганак скрылся из виду. Остальные гребцы приступили к работе, и Хоукмуну с Д’Аверком пришлось последовать их примеру.

Добрую часть дня они налегали на весла, ощущая вонь немытых тел, исходившую от соседей и от них самих, а в полдень всем выдали по миске баланды. От гребли ломило все тело – можно ли представить, каково идти на веслах против течения, если другие рабы то и дело благодарили судьбу за столь легкую работу!

Ночью они лежали на своих банках, не в силах съесть вторую за день порцию тошнотворной мешанины, которая показалась еще омерзительнее предыдущей.

Хоукмун и Д’Аверк так обессилели, что не могли даже говорить, однако они попытались избавиться от своих пут. Оказалось, это невозможно, они слишком ослабли, чтобы разорвать тугие веревки.

На следующее утро их разбудил голос Ганака:

– Готовь весла. Пошевеливайтесь, дармоеды! Вас, джентльмены, это тоже касается! Навались! Впереди добыча, и если мы ее упустим, вы узнаете, что такое гнев лорда Вальона!

Изможденные тела других гребцов немедленно пришли в движение от этой угрозы, и Хоукмун с Д’Аверком навалились на весла вместе с ними, разворачивая огромный корабль против течения.