Он поднялся на ноги и затопал прочь. Они гребли до наступления темноты, а затем, по приказу Ганака, остановились. Хоукмуну показалось, что работать веслом стало легче, мышцы начали привыкать к движению, но он все равно ужасно устал.

– Будем спать по очереди, – прошептал он Д’Аверку, когда они покончили со своей похлебкой. – Сначала ты, потом я.

Д’Аверк кивнул и почти мгновенно отключился.

Ночью похолодало, и Хоукмун с трудом удерживался от того, чтобы не провалиться в сон. Он слышал, как сменилась первая вахта, затем вторая. Он с облегчением принялся тормошить Д’Аверка, пока тот не очнулся.

Д’Аверк застонал, а Хоукмун моментально уснул, вспомнив слова самого Д’Аверка. На заре, если им улыбнется удача, они будут свободны. Потом их ждет самое сложное – незаметно убраться с корабля.

Он проснулся, ощущая в теле странную легкость, и понял, еще больше приободрившись, что его руки уже не привязаны к веслу. Должно быть, Д’Аверк поработал ночью. Рассвет был уже близко.

Он обернулся к другу, который широко улыбнулся ему и подмигнул.

– Готов? – вполголоса поинтересовался Д’Аверк.

– Ага… – отозвался Хоукмун, испустив тяжкий вздох. Он с завистью посмотрел на длинный нож в руке Д’Аверка. – Если бы у меня было оружие, – сказал он, – я бы заставил Ганака заплатить за неучтивость…

– Сейчас не время, – заметил Д’Аверк. – Нам необходимо исчезнуть как можно незаметнее.

Они осторожно поднялись со своих банок и высунули головы над помостом. В дальнем конце стоял на часах матрос; на капитанском мостике над ним возвышался лорд Вальон, он казался погруженным в мрачные раздумья и отстраненным, бледное лицо было обращено в сторону черной ночной реки.

Вахтенный стоял, повернувшись к ним спиной. Вальон вроде бы не собирался оборачиваться. Товарищи ступили на узкий настил и беззвучно двинулись в носовую часть корабля.

А в следующий миг загробный голос Вальона пророкотал:

– В чем дело? Два раба убегают?

Хоукмун содрогнулся. Интуиция этого человека была невероятной, ведь он явно не видел их, но каким-то образом почувствовал движение. Его голос, глубокий и ровный, почему-то разнесся по всему кораблю. Матрос на вахте развернулся и закричал. Лорд Вальон тоже обратил к ним мертвенно-бледное лицо.

Из-под палубы выскочили несколько матросов и перекрыли путь к борту. Два товарища развернулись, и Хоукмун решил взбежать на мостик к лорду Вальону. Вахтенный выхватил саблю, замахнулся, однако Хоукмуном двигало отчаяние, и его было невозможно остановить. Он увернулся от удара, схватил матроса за запястье, вздернул его вверх и швырнул на палубу, где тот и остался лежать без сознания. Хоукмун подобрал тяжелый клинок и отсек ему голову. А затем обернулся к лорду Вальону.

Капитана пиратов, кажется, не тревожила близкая опасность. Он продолжал таращиться на Хоукмуна блеклыми, унылыми глазами.

– Ты дурак, – медленно проговорил он. – Ибо я лорд Вальон.

– А я Дориан Хоукмун, герцог Кёльнский! Я сражался с Темными Лордами Гранбретани и побеждал их. Я устоял перед самой страшной их магией, чему доказательством камень у меня во лбу. Я не боюсь тебя, лорд Вальон, презренный пират!

– Так бойся их, – буркнул Вальон, ткнув костистым пальцем куда-то за спину Хоукмуна.

Хоукмун крутанулся на каблуках и увидел, что на них с Д’Аверком надвигается настоящая толпа. Д’Аверк был вооружен одним лишь ножом.

Хоукмун бросил ему саблю.

– Не пускай их, Д’Аверк!

А сам он кинулся к мостику, схватился за ограждение, перепрыгнул и оказался рядом с лордом Вальоном – тот попятился на пару шагов, и на его лице было написано легкое изумление.