– Прежде всего я приглашаю тебя отобедать со мной.

Барон Калан изящным жестом предложил Хоукмуну идти вперед. Они миновали длинный зал, проходя мимо любопытнейших конструкций, пока не оказались перед дверью, за которой, очевидно, находились личные покои барона.

Стол был уже накрыт. По сравнению с тем, чем питался Хоукмун последние две недели, еда оказалась простая, но умело приготовленная и вкусная. Когда с обедом было покончено, барон Калан, уже снявший шлем-маску и показавший бледное лицо человека средних лет с жидкой белой бородой и редеющей шевелюрой, налил им вина.

Превосходного вина – не мог не признать Хоукмун, едва пригубив.

– Мое собственное изобретение, – усмехнулся барон Калан.

– Я ничего подобного не пробовал, – сказал Хоукмун. – Что за виноград?

– Не виноград – зерно. И совершенно другой процесс производства.

– Крепкое.

– Крепче большинства вин, – согласился барон. – Итак, герцог, мне поручили выяснить состояние твоего здоровья, оценить характер и решить, сможешь ли ты сослужить службу его величеству королю-императору Хуону.

– Именно это и сказал мне барон Мелиадус. – Хоукмун слабо улыбнулся. – Мне будет интересно узнать твои выводы.

– Гм… – Барон Калан внимательно посмотрел на Хоукмуна. – Мне ясно, почему тебя поручили мне. Должен признать, ты кажешься рациональным.

– Благодарю покорно. – Под влиянием странного вина к Хоукмуну вернулась часть его прежней ироничности.

Барон Калан потер лоб и зашелся едва слышным сухим кашлем. Он вообще сделался каким-то нервозным, стоило ему снять маску. Молодой герцог и раньше замечал, что подданные Гранбретани предпочитают по возможности не открывать лиц – вот и Калан все же потянулся за вычурной змеиной головой своего орденского облачения. Хотя, как слышал Хоукмун, гранбретанцы считают подобное нарушением этикета, он сделал вид, что нисколько не удивлен жестом барона. По крайней мере, тот сразу же перестал кашлять и заметно расслабился.

– Мой дорогой герцог, – послышался шепот из-под маски, – кто я такой, чтобы судить, что есть здравый ум? Есть и такие, кому Гранбретань кажется безумной…

– Не может быть.

– Но так и есть. Люди с притупленным восприятием не в силах увидеть весь грандиозный план, они сомневаются в величии нашего высокого похода. И даже говорят, что это мы безумны, ха-ха! – Барон Калан поднялся. – Ну а теперь, если ты не против, начнем предварительные исследования.

Они вновь прошли через машинный зал и оказались в следующем, что был лишь немногим меньше. Стены – такие же темные – пульсировали энергией, постепенно меняя цвет с фиолетового на черный и обратно. Здесь стояла всего одна машина: сложное сооружение из светящегося сине-красного металла со множеством выступов, рукоятей и деталей. На той части конструкции, что напоминала строительные леса, висело что-то вроде огромного колокола. За панелью управления сидело человек десять в форме ордена Змеи, и в их металлических масках смутно отражалось пульсирующее свечение стен. Гул, исходящий от машины, заполнял зал: едва слышное позвякивание, стон, шипение… машина дышала, как живое существо.

– Вот наша интеллектуальная машина, – с гордостью сказал барон Калан. – Она и будет тебя проверять.

– Какая большая, – произнес Хоукмун, подходя ближе.

– Одна из самых больших. Но так нужно. Она предназначена для сложной работы. Результат научной магии, мой дорогой герцог, а вовсе не произнесенных наудачу заклинаний, как это принято на Континенте.