|
Я был в Лондре, столице Гранбретани. Ее чудовищную архитектуру мог породить лишь ночной кошмар. Я видел и самого короля-императора, этого сморщенного бессмертного в его Тронной Сфере, заполненной молочной жидкостью. Я слышал его юношеский голос. Я помню лаборатории ученых чародеев – бесчисленные ряды диковинных машин, свойства которых не всегда до конца известны и самим гранбретанцам. И я разговаривал с их знатью, понял, в чем их намерения, знаю, что они еще безумнее, чем может вообразить нормальный человек, такой как ты. В них нет ничего человеческого. Они не испытывают почти никаких чувств друг к другу и никаких вовсе – к тем, кого считают низшими видами, а это все, кто не принадлежит Гранбретани. Они распинают мужчин, женщин, детей и даже домашних животных, обозначая этими распятиями дороги к завоеванным землям…
Салим отодвинулся, махнув рукой. – Да ну, брось, герцог Дориан, ты преувеличиваешь… Хоукмун с нажимом проговорил, глядя Салиму в глаза: – Вот что я тебе скажу, торговец из Туркии: зло Гранбретани преувеличить невозможно! Тот помрачнел и вздрогнул. – Я… я тебе верю. Но хотел бы не верить. Ведь как маленький народ Туркии сможет противостоять такой мощи и такой жестокости? Хоукмун вздохнул. – Этого я не знаю. Я мог бы сказать, что вам нужно держаться вместе, не давать ослабить себя с помощью золота, не позволять понемногу вторгаться в ваши земли, но я знаю, что мои слова пропадут втуне – люди алчны и не видят правды, когда глазам им слепит блеск монет. Сопротивляйтесь, сказал бы я, с честью и храбростью, мудро и помня об идеалах. Но те, кто сопротивляется, проигрывают и гибнут под пытками, их жен насилуют и разрывают на куски у них на глазах, их дети становятся забавой для солдатни и сгорают на кострах, способных осветить целые города. Но если вы не станете сопротивляться, если избегнете смерти в бою, все это случится и с вами. Или же вы и ваши дети ради собственного спасения будете раболепствовать перед нелюдями, способными на любую низость, любое злодейство. Я говорю искренне, и искренность не позволяет мне толкать тебя на благородную битву и смерть в бою. Я ищу способ их уничтожить, я их заклятый враг, у меня имеются великие союзники, и удача на моей стороне, но даже я понимаю, что не смогу ускользать от них вечно, пусть мне и удавалось это несколько раз. Тем, кто готов противиться приспешникам короля Хуона, я могу посоветовать одно – используйте хитрость. Будьте хитрыми, друг мой. Это единственное наше оружие в борьбе с Темной Империей. – Ты хочешь сказать, нужно притвориться, будто служишь им? – задумчиво проговорил Салим. – Именно. Я потому и жив до сих пор и в некоторой степени свободен. – Я запомню твои слова, воин с Запада. – Запомни их все. Когда делаешь вид, что согласен на компромисс, обман зачастую становится реальностью. И случается это задолго до того, как удается произошедшее осознать. Салим поскреб бороду. – Я понимаю. – Он окинул комнату взглядом. От теней, мечущихся в свете факелов, как будто повеяло опасностью. – Но сколько еще это протянется, хотел бы я знать… Уже столько земель Европы под их властью. – Ты ничего не слышал о провинции под названием Камарг? – Камарг? Земля, населенная рогатыми оборотнями, полулюдьми, обладающими невероятной силой, которые каким-то образом устояли перед Темной Империей? И возглавляет их великан из меди, граф Брасс… Хоукмун улыбнулся. – Все это в основном легенда. Граф Брасс – человек из плоти и крови, да и чудовищ в Камарге почти не водится. А с рогами там только болотные быки и лошади. Неужели они все еще сопротивляются Темной Империи? Ты слышал какие-нибудь новости о графе, о его полководце фон Виллахе, о дочери графа Брасса, Иссельде? – Слышал, что граф Брасс мертв, его полководец тоже. |
