Этим окончилась догматическая деятельность св. вселенского собора халкидонского.

X. Значение халхидонского собора

Исполнишася радости уста наша и язык наш веселия. Благодать осуществила это пророчество на нас, которыми утверждена основа благочестия. Скорби наши кончились и воссияла благодать всякого блага.

Противообскурантное решение вопроса об отношении веры и знания, — утверждение вселенского авторитета за символом константинопольским, — важность вероопределения халкидонского для времени, близкого к эпохе халкидонской и отдаленного от нее; — благоприятное отношение к унии и влияние этого факта на объединение направления александрийского и антиохийского в общецерковное

Халкидонский вселенский собор имеет высокое церковно-историческое значение.

I. В IV и V веке шел неумолкаемый спор между христианскими школами — александрийскою и антиохийскою о том, в каком отношtнии разум человеческий должен стоять касательно исследование истин веры, догматов церкви. Школа александрийская высказывалась на этот счет слишком осторожно; она опасалась исследований в области религии. Религиозную область она ставила неизмеримо выше тех условий, при которых способен действовать разум человеческий. Иначе смотрела на дело школа антиохийская. Она не устранялась от исследований и изысканий, пытливости в вопросах веры. Разуму она доверяла великую миссию изъяснять истины веры для мышления человеческого. В этих стремлениях, как мы знаем, она заходила подчас слишком далеко. Это различие в воззрениях на отношение разума к вере находило себе отголоски в членах предыдущих вселенских соборов IV и V века. В деятельности их, в определениях их слышится или веяние школы александрийской, или школы антиохийской. Спорный вопрос решен был с полною определенностью лишь нашим собором, собором Халкидонским. На какой точке зрение стояли представители собора Халкидонского при рассматривании этого вопроса, ясно видно из следующего заявления известного Евсевия Дорилейского, которое сделано было им на первом заседании собора. Когда перечитывалось здесь Евти- хиево исповедание веры, представленное этим еретиком собору разбойничему, и когда при этом чтении дошла очередь до того места в исповедании, где говорилось: «св. Кирилл постановил определение: те, кто вопреки этой вере (никейскому символу) что-либо прибавит, или изменит, или будет учить, подвергать наказаниям», — Евсевий, епископ Дорилейский, вслух всего собора сказал: «он (Евтихий) солгал, нет такого определения, нет правила повелевающего это» (o ὐx ἒϭ τιν ὃ ρος τοιοῡ τος, o ὐx ἔϭ τι x ανών τοῦτο διαγορεύων). Слова Евсевия не встретили противодействия в отцах собора; против него говорил лишь один Диоскор. Слова Евсевия заключают в себе ту мысль, что объяснение и истолкование истин веры могут быть ограничиваемы, но не могут быть запрещены и отвергаемы. Вообще, из деяний халкидонского собора видно, что сторона оного, к которой принадлежал Евсевий, ратовала за позволительность исследований в области веры в противоположность Диоскору и прочим александрийцам, которые несочувственно относились к подобному требованию. При заключении своих деяний собор халкидонский ясно высказывается по данному вопросу в смысле Евсевия Дорилейского, признавая права разума в изысканиях и истолковании веры: в этом случае чувствуется влияние школы антиохийской, которая вообще кладет ясную печать своих доктрин на всех действиях собора Халкидонского. Не противоречит сейчас высказанному то обстоятельство, что отцы собора Халкидонского в своем вероопределонии строго запрещают по вопросу о боговочеловечении писать или учить иному, чем как постановил собор, потому что это правило только ограничивает пытливость, но не устраняет возможности богословствования в религиозной области.