|
Они заперты были в церкви до самой ночи, им не позволялось ни на минуту выходить отсюда, их ни на минуту не оставляли наедине с самими собою для размышления. Тягостное общество этих несчастных епископов составляли солдаты с мечами и палками, и монахи приверженцы Диоскора: они должны были убеждать епископов к требуемой подписи (). В этом отношении в особенности замечательны свидетельства епископов Василия Селевкийского и Онисифора Иконийского на соборе Халкидонском. Василий свидетельствовал, что Диоскор производил насилия как своими угрожающими речами, так и еще более чрез бывшую в его распоряжении толпу людей, которые были и в самой церкви, где было соборное заседание, и вне её. Это были вооружённые солдаты, монахи приведенные из Сирии архимандритом Варсумою и параволаны. Чрез эти полчища Диоскор приводил в страх всех (Деян. ИИИ, 361). Другой епископ Онисифор свидетельствовал, что, когда произнесено было Диоскором осуждение Флавиана, он, Онисифор, вместе с другими епископами подошли к Диоскору, обнимали его колена и говорили: Флавиан ничего не сделал достойного осуждения. Тогда Диоскор, поднявшись с своего трона, грозно сказал: вы хотите произвести бунт? Подать сюда стражу! Когда же епископы продолжали молить его, Диоскор сказал: я не переменю своего приговора, хотя бы отрезали мне язык. Когда же и после этого епископы не отступали от него, он призвал проконсула, который явился, сопровождаемый слугами, с цепями в руках. Чем кончилась эта печальная сцена, неизвестно (). Смотря на то злополучное положение, в каком находились епископы православные на соборе Ефесском, можно с полною справедливостью вместе с папою Львом заметить о них, что они «простерли невольные руки к нечестивым подписям» ().
Таким то образом удалось Диоскору утвердить монофизитское учение на соборе Ефесском 449 года и восторжествовать над приверженцами православия. Как скоро это случилось, великая опасность грозила вере и Церкви. Ересь вступает в открытую борьбу с православием и по-видимому торжествует. Папа Лев хорошо сознавал опасность, какая грозила вере и Церкви со стороны ереси. Чрез собор разбойничий, по его убеждению, «подвергается нападению истина, сотрясается самое основание целой Церкви» (). Выходя из такого сознания касательно опасности монофизитского учения, тот же Лев вступает в деятельную и сильную борьбу с этим лжеучением. Его голос убедительный и решительный громко раздавался в Церкви восточной, куда Лев посылал за посланием в борьбе с монофизитами. Никто из его современников, в это тревожное и печальное время в восточной Церкви, не выступает с такою несокрушимою критикой монофизитского учения, с какою выступает Лев. В это время так писал он, обращаясь к Востоку: «Кто мыслит по монофизитски, того увлекает в сообщество с собою Арий, развращению которого много благоприятствует это нечестие, отрицающее естество человеческое в Боге Слове; потому что когда таковой считает за постыдное признавать в величии Божием Его уничижение (человеческое), то сим самым или признает ложным во Христе образ Его тела, или все Его действия и страдания телесные скорее отнесет к божеству, нежели к плоти. А если он дерзнет защищать какое-либо из двух этих положений, это будет совершенно безумно; потому что ни благочестие веры, ни смысл таинства (воплощения) не допускают, чтобы или божество потерпело нечто (страдало), или в чем-либо солгала Истина». (). В возвышенных глубоко таинственных чертах изображает великий папа отпадение, самоотсечение от Церкви и таинства спасения тех, кто исповедовал монофизитскую ересь. «Кто не признает человеческого естества, воспринятого единородным Сыном Божиим во чреве дщери Давидовой, красноречиво писал папа, тот отлучает себя от всякого таинства веры христианской и не зная Жениха (Христа), не разумея и Невесты (Церкви), не может быть участником в брачном пиршестве (спасении). Плоть Христа есть покров Слова, которым облекается всякий, кто исповедует сие Слово. А кто стыдится Его и отвергает как бы недостойное (плоть Его), тот не может получить от Него никакого украшения, и хотя бы такой приступил к царскому торжеству и присоединился нагло к священной вечери, впрочем, как бесчестный собеседник, не может утаиться от разборчивости Царя; но, как засвидетельствовал сам Господь, будет взят и связанный по рукам п ногам, отошлется в кромешную тьму, где будет плачь и скрежет зубов (). |
