|
- Ну, Лекса, ты хуже ФБР. Я выпила глоточек черносмородинового ликера или чего-то еще, чем увлекается Фидель, мескала <мексиканская водка из сока алоэ>; если бы я знала, что мне придется давать тебе полный отчет, я записала бы названия. - Извини, Джейн. Думаю, это просто ревность. К тому же у меня месячные. Уже пять дней, с того концерта, а придатки слева болят. Как считаешь, это не менопауза? - В тридцать восемь? Ну ты даешь! - Тогда, может быть, рак. - Рака не может быть. - Почему? - Потому что это ты. Ты слишком хорошо владеешь магией, чтобы заболеть раком. - В иные дни мне кажется, что никакой магией я не владею. В любом случае, другие тоже кое-что умеют. - Она подумала о Джине, жене Джо. Джина должна ее ненавидеть. По-итальянски ведьма - strega. Там, на Сицилии, Джо ей рассказывал, у всех дурной глаз. - Иногда мне кажется, что все нутро у меня завязано узлами. - Покажись доку Пэту, если это тебя всерьез беспокоит, - сказала Джейн не без сочувствия. Доктор Генри Пэтерсон был полным розовощеким мужчиной их возраста, с обиженными, широко открытыми слезящимися глазами, нежным и осторожно-твердым прикосновением пальцев при пальпировании. Много лет назад от него ушла жена. Он не понял - почему, и больше не женился. - Всякий раз у меня странное чувство, - сказала Александра. - Когда он накрывает тебя простыней и производит под ней все манипуляции. - А что ему, бедняге, остается? - Не нужно этой двусмысленности. У меня есть тело. Он это знает. Я знаю, что он знает. К чему эти фокусы с простыней? - Так всегда делают, - сказала Джейн, - если в кабинете нет сестры. Ее голос дребезжал, как звук в телевизоре, когда по улице проезжает тяжелый грузовик. "Не из-за этого же она позвонила. Что-то еще у нее на уме", - подумала Александра и спросила: - Что еще ты узнала, побывав в гостях у Ван Хорна? - Ну, обещай, что никому не скажешь. - Даже Сьюки? - Особенно Сьюки. Это ее касается. Даррил поистине удивительный человек, он все схватывает. Он остался на приеме дольше нас, я пошла с нашим квартетом выпить пива в "Бронзовый бочонок"... - Грета там тоже была? - О, бог мой, конечно. Она рассказывала нам все о Гитлере, как ее родители не выносили его из-за не правильной речи. Очевидно, выступая по радио, он забывал заканчивать предложение глаголом. - Как ужасно. - И догадываюсь, ты слиняла сразу после своей отвратительной шутки с ожерельем бедняжки Франни Лавкрафт... - С каким ожерельем? - Не притворяйся, Лекса. Ты неисправима. Мне известна твоя манера. А потом, эта история с ее туфлями. С тех пор она лежит в постели, но, думаю, ничего не сломала, а опасались перелома бедра. Тебе известно, что женский скелет к старости усыхает чуть ли не наполовину? Поэтому он такой хрупкий... Ей повезло - простой ушиб. - Ну не знаю. Глядя на нее, я спрашиваю себя, неужели я буду такой же сладенькой, надоедливой и занудной в ее возрасте, если доживу, в чем сомневаюсь... Я словно вижу себя в зеркале в безотрадном будущем и, прости, прямо бешусь от этого. - Все в порядке, дорогая, я лично не собираюсь отравлять себе жизнь подобными мыслями. Так вот, Даррил болтался там, помогал убирать и заметил, что, пока Бренда Парсли выбрасывала в мусорный бак пластиковые стаканы и бумажные тарелки, Эд и Сьюки исчезли! Бросили бедняжку Бренду а она старалась сохранить лицо, - но представь себе все унижение! - Им в самом деле следует быть поосмотрительней. |
