У нее чуть не отвалилась челюсть.

— Четверть миллиона… И ты думаешь, что с ними я жила бы в этом клоповнике?

— С твоей стороны, было бы крайне глупо сорить ими, но это… — Снова оглянувшись вокруг, Винченцо недоумевающе развел руками. — Эта помойная яма действительно переходит все границы. Деньги, которые ты получала в благотворительном обществе, были, может быть, и невелики, но, без сомнения, ты могла бы и с ними устроиться получше, — сухо произнес он.

— А вдруг у меня есть расходы, о которых ты ничего не знаешь? — выговорив эти слова, Марша тут же прокляла себя за болтливость и напряженно замерла, готовясь к подвоху.

— Четверть миллиона, что ты с ними сделала? — угрюмо спросил Винченцо.

— Перестань ради Бога, у меня никогда их не было! — устало сказала Марша, внезапно почувствовав, что сыта по горло необходимостью доказывать свою невиновность человеку, который не хочет ничего понимать.

— Ты проработала в благотворительном обществе всего два года, — продолжал допытываться Винченцо. — А где ты была до этого? Путешествовала? Веселилась?

Да, я здорово веселилась, когда батрачила сначала судомойкой в паршивой забегаловке, а потом в прачечной, с внезапно нахлынувшей яростью подумала Марша. Несмотря на протесты семьи, она сначала решила, что они с Сэмом смогут прожить одни. Сидеть с ребенком сама она не могла, а оплачивать няню на те жалкие гроши, которые она зарабатывала, было попросту невозможно. Марша быстро убедилась в том, что ей либо придется обратиться в систему социального обеспечения, где ей смогут помочь заставить Винченцо содержать Сэмми, либо с поджатым хвостом вернуться к Ричарду и Айрис. Из этих двух возможностей она выбрала второе.

— Веселилась, — решил Винченцо, наблюдая за вызывающим выражением, появившемся на ее вспыхнувшем лице.

Не в силах более терпеть его насмешек, Марша вскинула голову.

— А почему бы и нет?

— С кем? — грубо потребовал. Винченцо. Не отвечая на его вопрос, Марша, воспринявшая его ярость с горьким удовлетворением, подвинулась поближе к маленькому оконцу. Какой же она оказалась дурой, не заметив вчера в нем этой слабости! Он все еще желает ее, по-прежнему считает привлекательной.

Однако сексуальное влечение не всегда идет рука об руку с уважением. Разве не этому научилась она вчера вечером, притом такой ценой? Она ведь ненавидела его, однако он до сих пор может разрушить всю ее защиту одним прикосновением, даже просто подойдя поближе; может пробудить ее чувства одним пылким взглядом своих прекрасных глаз. Винченцо был очень чувственным мужчиной. Так почему этому не стать его уязвимым местом? В чем заключалась бы только высшая справедливость.

— Я спросил тебя-с кем? — отрывисто повторил он.

— Может быть, мне позволено будет спросить, какое тебе до этого дело?! — Марша повернулась и увидела угрозу в его глазах.

— Я хочу это знать и, кроме того, хочу знать, куда ты уезжаешь по выходным, — медленно процедил он сквозь зубы.

— А могу ли я спросить тебя, на что ты тратил свои выходные и отпуска в последние четыре года? — неожиданно для себя выпалила Марша. Она даже не поняла, почему задала этот вопрос, она не помнила, чтобы когда-нибудь вообще думала об этом.

— Я первый спросил тебя. Со сколькими мужчинами ты переспала за эти годы?

— А со сколькими женщинами переспал ты? — яростно отбивалась Марша.

Винченцо с шумом втянул воздух и подался вперед.