– Я представлю смету затрат.

– Боже! Где ты понабрался этих слов?!

– Не предоставлять? – повел бровью Иван. – Мне показалось, что тебе она понравилась.

– Предоставлять, – чуть поколебавшись, согласилась Елена Глинская и, поджав губы, направилась к возку. Расходы, задуманные сыном, ее не порадовали совершенно. Определенный резон во всей этой задумке имелся, но деньги… их требовалось слишком много… а было слишком мало…

Иван же, проводив взглядом мать, не сдержался и позволил себе легкую улыбку. Ее душевные мучения слишком явно проступали на лице. Да и странно, если бы они не проявились. Сажать пять сотен рыл на довольствие великокняжеской казны – удовольствие ниже среднего. Дорого это. Не так чтобы критично, но дорого. Впрочем, Иван уже думал над тем, как разрешить это затруднение.

Любопытным в этой ситуации с потешной ратью оказалась позиция боярства. Узнав, что Великий князь желает набрать детишек для забав, они охотно пропихнули туда своих малышей. Но не рассчитали. Забавы оказались решительно скучными для детей и подростков. Настолько, что даже сейчас на этом импровизированном плацу находилось трое отчаянно скучающих боярских отпрысков. Что им вся эта шагистика? У них в голове война ассоциировалась с конницей. Так что отваливались они при первой возможности и с изрядной охотой.

Глава 3

Герман фон Брюггеноэ восседал на своем кресле в окружении небольшой группы приближенных и смотрел на стоящего перед ним купца.

– Я слушаю тебя, – торжественно произнес он. – Мне донесли, что ты прибыл из Москвы?

– Слухи ходят разные об их посольстве… – влез поперед батьки архиепископ Риги, не дав купцу ответить. Вообще-то они с Ливонским ландмейстерством находились в довольно сложных отношениях, но существенное уменьшение торгового оборота с Московией многое изменило. Впрочем, застарелая вражда давала о себе знать даже сейчас…

– Ваше Высокопреосвященство, – начал купец. – Московиты действительно собрались отправить посольство через поморов. Куда – мне неведомо. Они помалкивают. Туда же по Северной Двине было сплавлено много меха, воска, пеньки, дегтя и прочего. Сказывают, что целыми стругами, набитыми до отказа, спускали по реке.

– Сколько и каких кораблей? – уточнил Герман.

– Мне не известно. Я поспрашивал про поморов. Мало кто на Москве знает толком, что они строят.

– И когда посольство должно отбыть?

– Да по весне этой и должны были пойти. Как лед сошел с Белого моря, так и отправились…

Иван Васильевич специально настаивал на том, чтобы люди помалкивали о цели посольства. Подготовку не скрыть. Вот пусть враги сами гадают, куда поплывут поморские ладьи.

– До Датских проливов им долго идти?

– Не знаю, – развел руками купец. – Идти кругом норманнских земель сложно. Места там дикие, ветры и море дурные. Может, и потонули все уже.

– Я слышал, – произнес один из мужчин, стоявший до того молча у окна, – что полвека назад московиты посылали посольство датчанам.

– И как оно прошло? – оживился ландмейстер.

– Они больше не рисковали ходить в Данию сами. О чем там переговоры были – не известно. Я полагаю, что туда они снова и отправились. Пробовали уже. Да и товар в этот раз много богаче.

– Это плохо… очень плохо… – пробормотал архиепископ Риги, начав вышагивать по залу. – Кристиан III – один из самых ярых еретиков!

– Мы должны все проверить, прежде чем предпринимать какие-либо шаги, – нахмурившись, произнес Герман фон Брюггеноэ.