Ничего удивительного в этом, конечно, нет. За очень малым исключением все новые, после октября 1917 года, властители России вышли из бедных пролетарских и крестьянских семей, и встреча с восторженными девушками совсем другого круга, пламенными большевичками неизмеримо более высокого образовательного и культурного уровня (некоторые даже называют их «экзотическими» – такими они, вероятно, казались рабочим парням), не могла не поражать воображения. Это тоже было вхождением в иной мир, но уже не в общественном, а в личном плане. Сталин же переводил и это, как и все остальное, сугубо в политическую плоскость. Вполне знаменательна такая его, очень уж специфическая, шутка. Обращаясь в своих письмах к ближайшему и самому верному «соратнику» Вячеславу Молотову, он нередко, еще с двадцатых годов, и впоследствии тоже, называл его «Молотштейн» – подтекст вполне очевиден[11]. Иногда Сталин варьировал свою шутку, превращая «Молотштейна» в товарища тоже с еврейским душком – «Молотовича»[12].

Так называемые «мелкие факты» иногда говорят больше, чем «крупные».

В 1934-1935 годах в Берне состоялся судебный процесс, на котором рассматривалось происхождение пресловутых «Протоколов сионских мудрецов» – апокрифического документа о так называемом заговоре мирового еврейства, стремившегося захватать власть над всем миром. Сочиненные еще в конце XIX века в царской России кучкой черносотенных журналистов, «Протоколы» были разоблачены в стране своего происхождения, причем большевистская печать принимала активное участие в этой акции, возмущаясь «грязной кухней тюрьмы народов».

В Берне фальшивка была полностью разоблачена теперь уже на международном уровне, притом с соблюдением всех правил демократической судебной процедуры. Казалось бы, советской печати пристало громче всех заявить об этом: ведь даже (!) буржуазный суд признал правоту большевиков, давно разоблачивших буржуазную подделку и антисемитскую клевету. Однако все советские газеты (все – откуда такое единение?!) обошли сенсационное решение бернского суда полным молчанием[13].

Нарочитость этого молчания станет еще более заметной, если сопоставить его с таким фактом. В Швейцарию был направлен в качестве специального корреспондента «Известий» Илья Эренбург, который посвятил присланную оттуда статью поднимавшему в Европе голову нацизму, проникшему даже в Швейцарию, активности различных нацистских объединений, преследованиям евреев и клевете на них, распространявшейся в разных странах, – эти проблемы обсуждались тогда в Лиге Наций[14].

Как раз в этой связи и возник бернский судебный процесс и как раз по случаю разгула фашистского «Национального фронта» в Швейцарии туда и был направлен Эренбург. Но ни одного слова об этом судебном процессе, происходившем тут же, в Швейцарии, в те же самые дни (о нем гремела мировая печать) и имевшем к теме его статьи самое прямое отношение, там нет ни слова.

Разумного объяснения этому факту нет. Но дочь Ильи Эренбурга, Ирина Ильинична (автор первоклассных переводов с французского; подписывала их псевдонимом И.