Изменить размер шрифта - +
И она увидела его, и он предстал пред нею, молодой, красивый, ловкий, блестящий, равнодушный, скучающий, загадочный, непостижимый, весь неразрешимая тайна для ее неразвитого ума, весь обольщение для ее дикой фантазии. Есть существа, у которых фантазия имеет гораздо более влияния на сердце, нежели как думают об этом. Татьяна была из таких существ. Есть женщины, которым стоит только показаться восторженным, страстным, и они ваши; но есть женщины, которых внимание мужчина может возбудить к себе только равнодушием, холодностью и скептицизмом, как признаками огромных требований на жизнь или как результатом мятежно и полно пережитой жизни: бедная Татьяна была из числа таких женщин…

 

         Тоска любви Татьяну гонит,

         И в сад идет она грустить,

         И вдруг недвижны очи клонит,

         И лень ей далее ступить:

         Приподнялася грудь, ланиты

         Мгновенным пламенем покрыты,

         Дыханье замерло в устах,

         И в слухе шум, и блеск в очах…

         Настанет ночь; луна обходит

         Дозором дальный свод небес,

         И соловей во мгле древес

         Напевы звучные заводит.

         Татьяна в темноте не спит

         И тихо с няней говорит.

 

Разговор Татьяны с нянею – чудо художественного совершенства! Это целая драма, проникнутая глубокою истиною. В ней удивительно верно изображена русская барышня в разгаре томящей ее страсти. Сдавленное внутри чувство всегда порывается наружу, особенно в первый период еще новой, еще неопытной страсти. Кому открыть свое сердце? – сестре? – но она не так бы поняла его. Няня вовсе не поймет; но потому-то и открывает ей Татьяна свою тайну, – или, лучше сказать, потому-то и не скрывает она от няни своей тайны.

 

         . . . . «Расскажи мне, няня,

         Про ваши старые года:

         Была ты влюблена тогда?»

 

         – И, полно, Таня! В эти лета

         Мы не слыхали про любовь;

         А то бы согнала со света

         Меня покойница свекровь. —

         «Да как же ты венчалась, няня?»

         – Так, видно, бог велел. Мой Ваня

         Моложе был меня, мой свет,

         А было мне тринадцать лет.

         Недели две ходила сваха

         К моей родне, и наконец

         Благословил меня отец.

         Я горько плакала со страха,

         Мне с плачем косу расплели,

         И с пеньем в церковь повели.

Быстрый переход