— Сестра Вайнтрауба.

— Мы вообще не слыхали, что она умерла…

— Она не умерла… Ее убили! Как вашу жену, как ее сестру…

— Боже мой! — На лице Коэна изобразилось полное недоумение. — Я ничего не знал.

— Как относились друг к другу ваша жена и ее старшая сестра?

— Юдит? — Наездник силился что-нибудь сказать. — Как сестры. То звонят по нескольку раз в день, то неделями не разговаривают… А что еще? Я не знаю. — Карл помолчал. -Мы плохо жили. Я уходил от нее… И сейчас у меня тоже другая семья. Златка знала… Во всяком случае, догадывалась.

Денисов вернулся к себе.

На столе лежала папка с документами — «МВД Латвийской ССР». Денисов понял,что приходил Ламбертс, заглянул внутрь. Наверху лежала выписка из протокола осмотра места убийства Юдит:

«…Квартира расположена на первом этаже дома, который находится во дворе. На дверях, ведущих в нее, следов взлома не имеется. Справа от входных дверей, в кухне, находится плита, на которой стоит кастрюля с водой. У плиты разбросана поленница дров…»

Примерно так же выглядела картина совершения преступления в штэтле — в квартире Сусанны Маргулис.

«Интересно, осматривали ли следователи состояние постельного белья, убранного в шкафы, на полках. Были ли там простыни и наволочки, на которых уже спали?

На белье в изоляторе кто-то определенно ночевал…»

Он на минуту отвлекся, достал акт. Срочно проведенная экспертиза замка в квартире Сусанны Маргулис с распилом цилиндра и микроскопическим исследованием стенок и концов штифта подтвердила — замок был открыт без использования подобранных ключей или отмычек.

Оба преступления не требовали особо тщательной подготовки, убийца свободно ориентировался на месте и действовал в самой что ни есть будничной семейной обстановке.

«…Рядом со стулом, у стены, стол, на котором электрическая плитка, посуда, стеклянные банки из-под майонеза, пузырьки, полулитровая бутылка с молоком (неполная), булочка белого хлеба. Рядом со столом кухонный столик, на котором посуда, кастрюля горохового супа, яблочный джем…»

На фотографиях — снова мрачные, до самого верха, до высоченных, по-московским меркам, потолков, несвежие обои, тарелки с остатками еды, лампа, вывернутая из торшера. Чайник. И труп, завернутый в одеяло, спиной к двери…

Как чувствовал себя убийца среди этих завалов — несданной молочной посуды, немытых тарелок, не выброшенных в свое время старых бесполезных вещей? Рассчитывал ли что-то найти в пропахшей нафталином одежде? На полочках, под высохшими пожелтевшими газетами?

«Убийца — свой человек — не ставил заранее в известность о своем визите. Он приходил неожиданно, когда хотел. Оставался ночевать. Для него не прибирали квартиру. Не убирали со стола. Не готовились…»

Листы уголовного дела были полны противоречивых улик. Разные следователи, которые его вели эти пять лет, подгоняли их под свои версии. В процессе расследования возникали фигуры мифических подозреваемых, несколько человек в разное время было задержано и даже помещено в изолятор временного содержания, но, к счастью, освобождено.

Денисов захлопнул папку. Чтение многословных протоколов по делу, не имеющему вещественных доказательств, могло всегда быть лишь этапом подготовительным. Для Денисова он, по существу, на этом заканчивался.

— «Пять человек… — повторил он мысленно как заклинание, словно боясь потерять ключ к шифру. — Пять человек встретились на пляже в Юрмале, и трое из них уже погибли…»

Денисов взглянул на часы, позвонил Сабодашу.

Антон переживал свои неудачи бурно, но недолго.